И не прервется род

Еще раз перечитав письмо, я постаралась взглянуть на него глазами человека, ничего не знавшего о моих странностях. Миролюба, например, который наверняка его прочел. Из письма следовало, что мы с Добронегой поссорились и ей очень жаль. Она просит прощения. Я надеялась на то, что письмо, пронизанное тоской и сумбурными извинениями, выглядит для мужчины-воина просто бабскими глупостями. Судя по тому, что Миролюб неловко похлопал меня по плечу и пробормотал: «Наладится все, вот увидишь», именно так оно и выглядело. Отлично. Мне бы не хотелось лишних вопросов.

– На словах она просила что-то передать?

– Доброй дороги пожелала да тебя беречь просила. И… глупостей не делать.

Я кивнула, понимая, что с последним замечанием Добронега опоздала. Я уже наделала этих самых глупостей выше крыши, и Миролюб здесь был совершенно ни при чем.

Мы направились к увеличившемуся отряду. Альгидрас напряженно смотрел то на меня, то на Миролюба, явно гадая, что за новости так меня расстроили. Алвар же выглядел нейтрально-вежливым. Миролюб отвел меня к повозке и помог в нее забраться.

Места здесь было намного меньше, чем в повозке Радима. Впрочем, я чувствовала себя настолько маленькой и ничтожной, что мне и этого показалось много.

– Поешь, – княжич сунул мне в руки еще теплый сверток.

Я кивнула, не поднимая головы. Тогда он взял меня за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Мне пришлось задрать голову, потому что стоявший на земле Миролюб оказался гораздо выше меня, сидевшей в повозке.

– Поешь. Я проверю!

– Я…

– Все наладится. Все можно изменить, пока ты не отправился к богам. Потому просто поешь и отдыхай. Путь будет долгий.

Я окинула Миролюба взглядом и только тут сообразила, что на нем темно-серый плащ вместо привычного синего. И ни на одном из его воинов не было княжеских цветов. Мы бежим из столицы? Тайно?

– Вы все в броне, – проговорила я. – И не в синих плащах. Случилось что-то?

Миролюб открыл было рот, но потом передумал и коротко улыбнулся:

– Поешь. И отдыхай. Ни о чем не заботься.

– Что ты сказал Добронеге?

– Правду. Кто-то пытался тебя убить.

– То есть змея была?

Он пожал плечами:

– Может, и была.

– Но если ты не видел змеи, откуда ты знаешь, что меня пытались убить? Неужто только с моих слов?

– Хванец ловко придумал – оставить вместо вас в трактире нашего гостя с его другом.

– К ним кто-то приходил? – догадалась я.

Миролюб кивнул и добавил:

– С тобой ничего не случится. Нас вон сколько. И каждый тебя защищает.

Он снова улыбнулся, а я опять подумала, как в нашу первую встречу, что у него красивая улыбка, но улыбаться ему явно намного непривычней, чем убивать врагов. А значит, я вправду в безопасности.

Миролюб щелкнул меня по носу, совсем как ребенка. От неожиданности я вздрогнула, он же снова улыбнулся и задернул полог повозки, оставив небольшую щель. Приникнув к ней, я увидела, как княжич ловко вскочил на коня и знаком отдал приказ своим людям. Конь под ним заржал, и его ржание подхватили сразу несколько лошадей поодаль. Оказалось, что люди Алвара вывели на дорогу своих коней, до этого укрытых за деревьями.

Я задернула полог и заглянула в переданный Миролюбом сверток. В нем в чистую тряпицу были завернуты еще теплые лепешки, которыми, как крышкой, был укрыт небольшой горшочек меда. На глаза снова навернулись слезы. Такие лепешки пекла Добронега. До боли закусив губу, я мысленно попросила прощения у матери Радима. Да, я не была виновата в том, что появилась здесь, но обман был целиком на моей совести.

Из горестных размышлений меня выдернул вопрос Альгидраса: «Со Златой все хорошо?» – и ответ Миролюба: «Да. О ней и матери воеводы позаботятся».

Я усмехнулась. Хванец решил, что я получила плохие вести о Злате. Оттого и плакала. Что ж, ему явно невдомек, что плакать можно от обиды и предательства. Впрочем, я больше не буду думать об этом. Вычеркну эту ночь из памяти, так же как вычеркнула в свое время мысли о Павле Николаевиче. Мне не привыкать забывать то, что было слишком дорого. И какая-то Святыня мне не указ!

Снова начался бесконечный путь. Если вначале я еще смотрела на тянущийся вдоль дороги лес сквозь щель в приоткрытом пологе, то вскоре задернула ткань. Большей частью потому, что с этой стороны ехали два воина Алвара. Один чуть впереди повозки, второй позади. Видеть их я не видела, зато они изредка переговаривались о чем-то. Кварский язык, так похожий на хванский, каждый раз заставлял меня вздрагивать. Тем более голос одного из воинов был по тембру очень похож на голос Альгидраса. Я даже подумывала попросить Миролюба перестроить отряд, но потом решила, что это глупо. В самом деле, не до капризов тут.

Спустя какое-то время я свернулась клубочком и задремала под мерное покачивание повозки, поскрипывание упряжи, всхрапывание лошадей и негромкие голоса воинов. Отряд Миролюба состоял из двенадцати воинов. Отряд Алвара – из четырнадцати. Я находилась под надежной охраной и могла поспать – путь и вправду предстоял долгий.