...И никто по мне не заплачет

Немного погодя — впрочем, у Лео за это время успели затечь ноги — мимо прошел Карг, тот самый, у которого Луиджи Вивиани оставлял почти все свои деньги. Ну, этот, конечно, сразу же заприметил находку. С самого детства он ходил, опустив голову долу. Родители с юных лет рекомендовали ему на ходу внимательно смотреть себе под ноги, потому что на улице валяются деньги. И, правда, к двенадцати годам он уже успел принести домой больше тысячи английских булавок и брючных пуговиц, два собачьих жетона, множество перочинных ножей и целых три портмоне с общей суммой наличности в двадцать одну марку. Господин Карг, как бы ничего не заметив, прошел мимо кошелька, немножко посвистел, скучающим взором окинул верхние этажи домов и вернулся. Затем он высморкался, громко и безрезультатно, уронил носовой платок и с невообразимой быстротой за ним нагнулся. Ему удалось коснуться кошелька ладонью, но сжать пальцы он уже не успел: Лео потянул леску. Кожаная рыбка, точно редкостная форель, юркнула в домовый туннель. Господин Карг не на шутку испугался. Так испугался, что едва не упал на колени. Тут он услышал смех мальчуганов, круто принял вертикальное положение и торопливо присоединился к их веселью, в свою очередь рассмеявшись. Глупо, беспричинно и бестолково. «Эх, старый простофиля»,— думал он, ускоряя шаг, и был прав по отношению к себе.

Наци Кестл сказал:

Давайте играть в Вильгельма Телля.

Его школьный учитель Форстер, большой патриот и любитель отечественных сказов, в награду за хорошее поведение небольшими порциями рассказывал им историю о мошеннике ландфогте и бравом стрелке Телле. Вообще-то Вильгельм Телль школьной программой не предусматривался, и учитель Форстер просто сэкономил минут пятнадцать на уроке отечественной истории. Остальные ребята мало что знали о герое свободы, но Наци взял на себя роль режиссера и ведущего одновременно. Биви пришлось принести свой лук и три стрелы, потому что арбалета у них не было. На лестнице ему попался Балтазар Гиммельрейх, и он его тоже прихватил с собой. Теперь их стало семеро. Они пошли на лужайку, где годами ржавели паровые котлы.

Ты, значит, будешь Гесслером,— объявил Наци Леонарду.

Ему тотчас же дали в руки жердину, что было некоторым отступлением от исторических фактов, а на нее вместо шляпы нахлобучили пустую консервную банку. Сейчас все мальчики должны были проходить мимо Лео и отдавать честь банке из-под гороха. Наци остался недоволен, и им пришлось еще несколько раз кружиться вокруг палки, покуда все не было наконец как надо. Только Балтазару, трусившему позади всех, вменялось в обязанность здороваться со шляпой. Когда репетиции кончились и начался спектакль, Наци Кестл, в противоречие с историческими фактами, страшно наорал на Балтазара:

Как, ты не хочешь воздать почести шляпе?

Маленький Гиммельрейх замер в испуге. Но Наци немедленно вдвинул его обратно в шеренгу и добавил:

Эх ты, балда, так ведь в книжке написано!

И Балтазар опять затрусил позади, делая слишком длинные шаги: ему ведь надо было маршировать со всеми, а он был на четыре года младше, и, значит, ноги у него были короче.

Наци второй раз воскликнул:

Как, ты не хочешь воздать почести шляпе?

Злополучный малыш опять остановился, испугавшись,

что Наци, обычно весьма молчаливый, так кричит сегодня. А Наци Кестл уже оглядывался в поисках другого статиста, и даже Лео, державший жердину, пробурчал:

Лучше поиграем во что-нибудь другое.

Но Наци уже тянул Балтазара за штанишки к котлу и, обернувшись к остальным, объявил:

Последний акт!

Затем он разъяснил вновь возгоревшимся борцам за свободу историю с яблоком. Но вот беда, они съели уже все шесть, и даже Лео свое червивое. Но Наци немедленно нашел выход из положения. Прежде всего он поставил Балтазара, сияющего оттого, что ему позволено играть с большими, вплотную к стенке котла и положил ему руки по швам.

Так и стой, и не смей шевелиться, потому что ты сын Вильгельма Телля.

Для проверки он два раза зашипел за его спиной: «П-ш-ш! П-ш-ш!», но тот стоял как вкопанный. Тогда он скомкал свой носовой платок, положил его на голову малышу и подсказал ему реплику:

Стреляй же, отец, вот яблоко.

При этом Балтазар должен был показать на свою бритую голову, впрочем, довольно иглистую, так как был уже четверг.

Пять шагов отмерил Биви. Он знал свою роль. Потом обернулся и натянул лук. Лук был сделан из шести полых спиц от дамского зонтика. Стрелы — из камыша, и на каждой был наконечник длиною в два сантиметра из веточки золотушной бузины, росшей во дворе.

Вот яблоко! — сказал Балтазар, доверчиво и радостно глядя на лучника. Тот выстрелил ему прямо в левый глаз.

Еще две секунды мальчонка стоял неподвижно, храбро уставившись вперед неповрежденным глазом и держа руки по швам, как ему было приказано. Затем он страшно закричал. Лео выпустил жердину из рук, она стукнула по голове Каспара, а Рупп меньшой, мгновенно схватив упавший носовой платок, прижал его к отчаянно разверзтому рту несчастного и взмолился:

Тише, тише, бога ради, тише!