И отрёт Бог всякую слезу с очей их (СИ)

машинистка товарку. — Кто тебе мешал спокойно работать? Эх, жалко, перевелся херр Лысый в Берлин, вот уж с ним всё просто и понятно было…

При упоминании бывшего начальника Гретхен замотала головой. Вот уж не хватало: этот вечно скидывал на них часть работы, орал, не выбирая выражений и вечно норовил влезть фройляйн Мозер, как самой молодой, под юбку, периодически намекая, что с потерей этой работы ей открыта лишь одна дорога ночной «романтики» в отблесках красных фонарей. Уж лучше этот несносный придира. Наверное… Вот говорила ей старуха — не так надо привлекать его внимание, и ведь права была…

— Не жалко, — сквозь слёзы возразила Гретхен, — вот ни капельки не жалко! Он был противный, толстый, старый и руки распускал!

— А этот не распускает, а ты один чёрт ревешь, дуреха, — ласково проворчала «старуха». — Ну, будет тебе, может, и не выкинут тебя в шлюхи, — она раздавила толстыми пальцами окурок в пепельнице.

На пороге, словно из ниоткуда, возникли Кимбли и Берг. На лице директора подразделения читалось плохо скрываемое раздражение. Гретхен спешно вытирала платочком покрасневшие глаза и размазавшуюся тушь.

— Гретхен Мозер, — бесцветно обратился Берг к машинистке, — сегодня можете быть свободны, завтра с утра ко мне в кабинет, будем решать вашу дальнейшую судьбу. Вопросы?

Она шумно вздохнула и разразилась новым потоком рыданий.

— Не увольняйте меня, херр Берг, я буду стараться…

— Не в первый раз слышу, — отмахнулся Берг. — Пригласите меня к себе на чашку кофе, Зольф? — вопрос звучал скорее как утверждение.

— Разумеется, — растянул губы в подобии улыбки Кимбли. — Берта, будьте любезны, сделайте нам кофе, — он кивнул старшей машинистке.

— Чтоб он подавился этим кофе! — с чувством сказала Ева, едва за мужчинами закрылась дверь. — Злобный педант!

— Зря ты так сразу, — покачала головой Берта, — может, он ещё ничего.

Ева, хмыкнув, ничего не ответила, наблюдая, как зарёванная подруга собирает вещи, а потом резко встала, обняла Гретхен и принялась гладить по золотым кудрям.

*

— Я понимаю ваше негодование, Зольф, — Берг побарабанил по столу пальцами, — но не могу согласиться с вашим решением. Увольнение — крайняя мера.

— То есть, я правильно понял, — голос Кимбли был предельно ровным, — что подобный прецедент — недостаточный повод для вышеозначенной меры? — он сцепил руки в замок и дотронулся большими пальцами до подбородка. — Что же тогда достаточный повод? Провокация взрыва на всём предприятии?

Директор тяжело вздохнул. Ему горячо рекомендовали Кимблера как высококлассного специалиста. Только вот в придачу к его квалификации, похоже, поставлялся невыносимый характер вкупе с полным нежеланием идти на компромисс.

В дверь постучали — Берта принесла кофе. Весьма недурный, на вкус Зольфа, впрочем, он тут же подумал, что надо будет поговорить с ней, чтобы добавляла пряности.

— Мне безразлично, кого вы сюда посадите: хоть старуху, хоть одноногого ветерана войны, — продолжил он, когда дверь за Бертой закрылась. — Мне — как и вам! — нужно, чтобы эти бумаги, — Кимбли приподнял и постучал по столу стопкой распечатанных инструкций, — дошли до цеха без идиотских и опасных ошибок.

Берг покачал головой. Он уже знал, куда перевести молоденькую девчонку, он даже представлял себе, кого можно воткнуть на её место. Но если подобное продолжится, то придётся переводить этого гения в лабораторию. Чтобы работал только со своими пробирками — их-то он точно до слёз не доведёт при всём желании. Хотя Бергу сейчас казалось, что такой, как Кимблер, даже если бы пробирки могли плакать, ни за что не позволит себе их обидеть — это же не люди.

— Я понял вас, Зольф. Завтра у вас будет новый сотрудник. Передайте фрау Крюгер, что она варит отличный кофе.

*

По окончании рабочего дня Кимбли вышел из кабинета, держа в руках портфель и шляпу, когда на него налетела Ева, весь день сидевшая тихо.

— Я не буду работать под вашим началом! — негромко, но уверенно проговорила она, глядя ему прямо в глаза.

Берта покачала головой и стряхнула пепел, наблюдая как на невозмутимом лице начальника приподнялась правая бровь.

— Пишите заявление херру Бергу, — пожал плечами Кимбли, — это ваше право.

— Вы… Вы… — Ева набрала воздуха в грудь. — Вы — бессердечный человек! Я не знаю, кем надо быть, чтобы спокойно работать под началом такого… такого…

Казалось, она подбирает слова, которых попросту не было в её лексиконе. Кимбли гадал: покрепче или политературнее желала высказаться Ева, но вскоре ему это надоело.

— Вы закончили попытки подобрать эпитет для определения моей, несомненно, омерзительной натуры? — сардонически поинтересовался он. — Если да — можете собирать вещи, я здесь никого не удерживаю и вообще, — он криво усмехнулся, — насильно мил не будешь. Фрау Крюгер, — повернулся он к Берте, — вы остаётесь или мне просить полностью переформировать штат моих подчинённых?