И отрёт Бог всякую слезу с очей их (СИ)

Кимбли чудовищно раздражали эти формальности. Вот стоило его начальству вспомнить о ранении — так получите и распишитесь, направление к врачу. Надо, видите ли, убедиться, что его хрупкому здоровью — тьфу, какая формулировка мерзостная! — не повредят испытания взрывчатых веществ на полигоне. Подумать только…

Он шёл к врачу, приписанному к предприятию, с тяжёлым сердцем: здешняя медицина все ещё была для Кимбли загадкой, а он терпеть не мог неопределённости, столь непосредственно касавшейся его личности. Однако спектр далеко не самых позитивных эмоций наполнил его душу в тот момент, когда он увидел врача. Та же выправка, тот же тяжёлый уставший взгляд и вечный запах табака, тот же голос и, разумеется, то же лицо.

— Вы — Зольф Кимблер? — даже не подняв глаз от стола, беспорядочно заваленного бумагами, буркнул врач.

— Да, это я, — просто ответил Кимбли, гадая, кто перед ним: тот ли самый доктор Нокс или его чертовски удачная копия.

То ли копия, то ли оригинал не спешил поднимать глаз на пациента; он только больше и больше мрачнел, читая выписной эпикриз, вклеенный в карту. Мгновения словно забывались, затормаживали бег и превращались в секунды, минуты томительного ожидания.

— Чего же вы, собственно, от меня хотите? — доктор воззрился неприязненным взглядом в глаза Кимбли. — Разрешения ехать на испытания взрывчатки через… — он задумчиво посмотрел на календарь, — три с половиной месяца? После того, как вы чуть не погибли во время взрыва? Вы серьёзно?

— Да, разумеется, вполне серьёзно, — вежливо ответил Зольф, сдерживая нарастающее раздражение.

Этот тип ему не нянька, а врач — неужели так сложно подписать эту чёртову справку!

— Об этом не может быть и речи, — отрезал «Нокс», что-то записывая в карту.

Этого ему не хватало! В этом мире, без алхимии и — пока что — без понимания того, куда двигаться дальше, — ещё и без взрывов? На фрустрацию такого толка Кимбли был категорически не согласен!

— Но почему? Я уже здоров, — попытался было возразить он.

Доктор изучающе уставился колким взглядом на подрывника. Казалось, он думал о чем-то своём.

— Вы были на передовой? — голос прозвучал резко.

От неожиданного вопроса Кимбли слегка дёрнулся, как от удара. С чего бы врачу задавать такие вопросы?

— Нет, я работал в тылу, — покачал он головой.

По здешней легенде Зольф Кимблер был ценным кадром, работавшим на благо отечественной науки на ниве пополнения боеприпасов. Только сейчас бывший государственный алхимик, ветеран войны в Ишваре почти кожей чувствовал, что задержи «Нокс» на нём взгляд подольше, и вся его версия распадётся пылью, словно слишком ветхий негодный костюм, обнажив неприглядную правду.

— Что ж… Может, вам посетить психолога? — доктор продолжал испытующе смотреть на Кимбли.

— Простите, но для чего?

Менее всего Зольфу хотелось оказаться под пристрастным допросом здешних мозговедов и мозгоправов. Он не слишком сомневался в том, что пройти подобное испытание ему в конечном итоге удастся, но пока он был недостаточно знаком со здешней средой, чтобы пускаться в столь рискованную авантюру.

— На ближайшие полгода даже думать забудьте про полевые испытания вашей взрывчатки. После ваших травм… — врач поправил очки на носу. — Я вообще не понимаю, как после таких травм можно снова захотеть услышать подобные звуки и оказаться рядом.

Уже отойдя от кабинета, Кимбли открыл карту, чтобы посмотреть запись. «Рекомендован покой. Доктор Рихард Кунц».

*

Вернувшись домой, Зольф деликатно постучал в дверь комнаты Леонор. В этот день, сначала одаривший его надеждой, а после разбивший её на мириады мелких острых осколков, подпитывавших и без того разросшееся чувство собственной бесполезности, Кимбли более всего хотелось запереться в кабинете и, под звуки полюбившихся ему Вагнера и Берлиоза, предаться воспоминаниям. Однако он получил выполненный заказ: Зольф поручил найденному по рекомендациям ювелиру найти ещё два таких же камня, как тот, что передала ему в госпитале Ласт, и оправить их в чернёное серебро. Сейчас он сжимал в руках гладкую чёрную коробочку, в которой на чёрном же бархате покоились две серёжки и кулон, камни в которых переливались оттенками самой крови, дарующей жизнь. Но только один из них в другом мире имел бы чудесную и чудовищную власть, только один из них ожил и являл бы собой мощнейший поток тысяч и тысяч жизней, заключенных в его обманчивый холод. Глотать камень Кимбли пока что больше не хотел, но спрятать его стоило. А хочешь что-то спрятать надёжно — прячь на виду.

Ласт обрадовалась визиту Зольфа, а он, увидев, как просияли её глаза, когда она провела по камням кончиком изящного пальца, даже ненадолго забыл о беспокоившем его враче и его вердикте.

— Какие красивые! — восторженно проговорила она, подарив ему поцелуй. — Ведь один из них — тот самый, так?

— Да, — Зольф довольно улыбнулся, продолжая обнимать тонкую талию, прикрытую тонким батистом домашнего платья.

— Кулон? — высказала предположение Ласт. — Хотя нет… Это было бы слишком просто.