И отрёт Бог всякую слезу с очей их (СИ)

Вместо ответа живот Элрика согласно заурчал. Эд сглотнул и, набравшись наглости, выпалил:

— А могу я позвать с нами моего младшего брата, господин… — Элрик замялся, сообразив, что не знает, с кем говорит.

— Веллер, — благожелательно кивнул мужчина, протягивая руку, — Готтфрид Веллер.

Через час они уже сидели в чистом уютном кафе, где на небольшой сцене играл престарелый пианист; никто не шумел, не ругался и не стучал пивными кружками по столу. Элрики ели заказанные их странным собеседником белые мюнхенские колбаски с тушёной капустой и пили превосходный кофе. Оказалось, что этот франт тоже имел касательство к шайке Хаусхоффера, да только счёл, что история про параллельные миры слишком уж фантастична, чтобы быть правдой, и был убеждён в этом до того самого момента, пока не произошло все то, что произошло. Теперь Готтфрид Веллер чрезвычайно сожалел, что ему не удалось толком пообщаться с Хоэнхаймом, которого ранее он считал глубоко травмированным войной человеком — иначе зачем бы такому ученому, как он, создавать себе легенду о том, что он выходец из другого мира? Сейчас же Хоэнхайм был мёртв, Веллер убедился в том, что иной мир по ту сторону Врат существует, и эта тайна, с одной стороны, чрезвычайно манила его, с другой — отпугивала.

— Почему, если вам все это так интересно, вы не поедете в Мюнхен? — со свойственной ему прямолинейностью спросил Эдвард.

— У меня здесь тётушка, — ответствовал Готтфрид, — она чрезвычайно стара, и я приехал её навестить и помочь.

*

Когда они втроём вошли в пахнущую плесенью и кошачьей мочой квартирку фрау Веллер, Ноа спряталась подальше, а склочная старуха, узрев племянничка, едва не огрела того клюкой с отборной бранью. Эдвард и Альфонс поспешили ретироваться, дабы не влезать в семейные разборки и не попасть под горячую руку. Когда же все семейные дела были улажены, на пороге их комнатки появился смущенно улыбающийся Готтфрид.

— Для старших мы вечные дети, — покачал он головой, смущенно пригладив набриолиненные волосы. — Любезные господа, я благодарен вам за помощь моей тётушке, вот, возьмите, — он протянул Эдварду довольно объёмный конверт.

Тот тут же заглянул в него и немало удивился, увидев там стопку рентных марок.

— Нет-нет, что вы! Мы снимали у вашей тетушки комнату, — сбивчиво начал он, — ну, то есть как снимали…

— Херр Веллер, мы благодарим вас, — вмешался Альфонс, — но, боюсь, мы не можем взять эти деньги: мы помогали вашей тётушке, а она оказалась так добра, что дала нам крышу над головой, этого более чем достаточно…

Веллер улыбнулся доброй отеческой улыбкой.

— Нет-нет, я задержался, я должен был прибыть раньше. Примите эту благодарность за вашу заботу, — он, поджав губы осмотрел помещение. — Сколько раз я предлагал ей переехать, но, увы — у пожилых людей свои странности, никак не хочет расстаться с этой дырой.

Он повздыхал, пожал плечами и, сверкнув глазами, обратился к братьям:

— И я хотел бы попросить вас об одном одолжении. Вы говорили, что вскоре направляетесь в Мюнхен?

Элрики переглянулись. Эд опустил голову — он помнил, что собирался как можно меньше говорить кому бы то ни было об их планах, но этот Веллер знал их отца…

— Да, направляемся, — выдохнул старший.

— Видите ли, — начал Готтфрид, — во Франкфурте, а это по дороге, живёт один мой старинный коллега, физик. Не передадите ли ему одну вещицу? — он развел руки стороны. — Разумеется, я оплачу все издержки и… Вы же искали работу, можете считать это сделкой, если вам угодно.

Если его коллега физик — это могло быть очень интересным, по мнению обоих братьев.

— Только один момент, — Веллер словно бы извиняясь улыбнулся, — он немного чудаковат и не переносит нарушения целостности упаковки, поэтому я бы настоятельно попросил вас не открывать посылку.

А это могло быть очень и очень интересным! Человек, знающий, кто такой Хоэнхайм, не наймет его сыновей простыми курьерами! С другой стороны, скептицизм и прагматизм этих людей поражал своими масштабами. И, если Веллер изначально отнёсся к историям о другом мире, как к досужим домыслам, то, даже узнав правду и пожалев о своем недоверии… В конце-то концов, ему явно не двадцать и даже не тридцать, а если он может заплатить — то какая разница, кому? А им и деньги были нужны, и по дороге…

— По рукам, — довольно улыбаясь, заключил Эл, не обращая внимания на настороженное лицо Альфонса. — Мы доставим эту вашу посылку в лучшем виде!

*