И отрёт Бог всякую слезу с очей их (СИ)

— Думаешь, это из-за горшка котов фрау Веллер? — кивнул на стоящую тихо и мирно на подоконнике кафетерия посылку Эдвард.

— Не знаю, брат, — серьёзно покачал головой Ал. — А ещё он мне кого-то напоминает.

Эдвард не выдержал.

— Сидите здесь, я пойду. Переговорю с нашим тайным поклонником.

Эд перемахнул через перила и напрямик направился на другую сторону улицы, где их неловкий преследователь сидел на лавке и делал вид, что читает газету. Осознав, что его обнаружили, мальчишка отшвырнул газету и дал дёру в ближайшую подворотню.

Ульрих (а это был именно он) оглянулся — чёртов златовласка не отставал, и сердце мальчишки затопила жгучая досада: он замахнулся на кусок, что не в силах откусить. Теперь и Веллер будет им недоволен, и за мать полагалось отомстить, а он…

— Стой, засранец! — цепкая рука преследователя ухватила его за ворот куртки.

Силён, гад! Ульрих сглотнул предательски подступающий к горлу ком, резко развернулся и попробовал вырваться. Впустую. А ведь этот златовласка был даже ниже его ростом, хотя явно старше! Ульрих попытался коротко, без замаха — чтоб не было заметно его намерение, — врезать по зубам одному из виновников смерти его матери, но тот перехватил его руку за запястье, больно выкручивая, и так и не отпустив ни в чем не повинную куртку.

— Я тебя ещё в Ганновере срисовал, — пробурчал Эдвард, — так что выкладывай, какого хрена тебе от нас надо!

— Пусти, мелюзга, — зло выплюнул Ульрих, резко выбрасывая обе руки вверх и в стороны, воспользовавшись секундным замешательством противника, который уже давно не слышал настолько наглых апелляций к собственным физическим характеристикам.

— Это я-то мелкий? — вскипел Стальной, пускаясь в новую погоню.

Однако то ли белобрысый хорошо знал местные подворотни, то ли удача изменила Эду, но мальчишка как в воду канул. Выругавшись, Элрик поплёлся обратно, надеясь, что Ал послушал его и не увязался за ними, и вся эта эскапада не была отвлекающим маневром таинственного злопыхателя, желавшего покуситься на бомбу из дома фрау Веллер.

Ал и Ноа только тяжело вздохнули, когда Эдвард в ответ на все их попросы только раздраженно махнул рукой: цыганка уже достаточно изучила Эда, чтобы не лезть в такие моменты с выяснениями, а младшему брату было не привыкать. Альфонс отметил, что и утром-то старший был слишком отстранённым, а сейчас и вовсе надулся, как мышь на крупу… Однажды он имел неосторожность использовать это сравнение в адрес брата, чем вызвал новую волну недовольства в свой адрес: болезненно относящийся к собственному росту Эд был убежден, что Альфонс использовал именно это выражение, чтобы задеть его, старшего брата, к тому же ещё и находящегося на государственной службе! Разумеется, ссора была недолгой, но повторения чего-либо подобного младшему Элрику совершенно не хотелось.

*

Поезд до Франкфурта оказался настолько же комфортабельным, как и предыдущий: Веллер явно не поскупился! Этот факт снова заставил братьев погрузиться в пучины мнительной паранойи, причём, каждого по отдельности: ни одному не хотелось накручивать второго. Ноа, тонко воспринимавшая накаляющуюся атмосферу, чувствовала себя совершенно не в своей тарелке. В какой-то момент Эдвард, что-то пробубнив себе под нос, вышел из купе. Ал хотел последовать за ним, но Ноа удержала его: все были на пределе, и пусть лучше старший немного побудет один, охладит пыл в прохладном коридоре. Альфонс неохотно согласился — на душе у него скребли кошки, да и неловко было оставаться с цыганкой наедине, тем паче, люди этого мира временами утрированно, на его взгляд, воспринимали некоторые ситуации.

Эд стоял у окна, рассматривая ночной пейзаж за окном и слушая ритмичный перестук колёс. Чем ближе они подходили к выполнению задания, тем большее беспокойство поселялось в сознании Элрика-старшего. Он старался не думать ни о чем и четко следовать намеченному плану: передать посылку, а затем ехать в Мюнхен и выяснять, что обществу Туле известно о бомбе. Конечно, глупо было рассчитывать, что эти люди вот так возьмут и расскажут ему всё, но с подобными обстоятельствами Эдвард привык справляться ситуативно.

Решив, что стоит немного поспать перед важной встречей, Эд, уже собираясь войти в купе, услышал скрип соседней двери. Краем глаза он заметил стремительно надвигающуюся на него тень. Он опоздал буквально на долю секунды: кулак противника, обмотанный чем-то жёстким, врезался в его лицо. Эдвард едва удержался на ногах, благо, успел схватиться за поручень, как тут же получил второй удар, под дых. Отметив про себя, что, на его счастье, противник не слишком опытен, так как у Элрика даже дыхание толком не перехватило, он посмотрел на нападающего.

— Ах ты дрянь белобрысая! — вскипел Эд, от души пиная агрессора левой ногой по голени, ощущая, как обутая в грубый ботинок сталь, преодолевая сопротивление кости, с противным хрустом обеспечивает нижней конечности сегодняшнего прыткого бегуна дополнительную точку сгиба. — Какого лешего тебе от меня надо, а?!