И отрёт Бог всякую слезу с очей их (СИ)

Маттиас Хан поджал губы. Он очень не хотел, чтобы у Грейсии были неприятности из-за этой цыганки, он жаждал оградить цветочницу от всех бед. Отчего-то в его памяти всплыли слова Элрика, и Маттиас понял, что сейчас самое подходящее время.

— Фройляйн Грейсия, не поужинаете со мной после работы? — выпалил он, покраснев, и отвел глаза.

Ноа почувствовала себя лишней и так и застыла с охапкой тюльпанов в руках. Она была рада за Грейсию — наконец-то этот мужчина соизволил проявить к ней свою симпатию!

— Поужинаю, херр Хан, — цветочница потупилась и залилась румянцем.

Ноа, улыбаясь, наблюдала, как Грейсия мечтательно смотрит вслед уходящему Маттиасу. Хотя он и относился к цыганке настороженно, она понимала и уже не держала обиды — если к такому вообще можно привыкнуть, то да, Ноа привыкла быть изгоем. Куда бы она не приходила, люди начинали внимательнее следить за кошельками и драгоценностями, подозрительно зыркать в её сторону и хорошо ещё, если обходились только оскорблениями. Поэтому она и переживала, не испортит ли её присутствие репутацию цветочной лавки.

— Даже не думай, что повредишь моему делу, — вернула Ноа с небес на землю цветочница. — У меня достаточно постоянных клиентов. И пусть люди видят, что не всегда их суждения соответствуют истине.

*

Не успели братья толком порадоваться за Ноа и поздравить её с обретением работы, как заявился жутко довольный собой Энви и рассказал, что его принял к себе режиссер Фриц Ланг. Гомункула забавлял тот факт, что Ланг не имел представления о том, что тот самый дракон, за которым он так долго гонялся, теперь входит в штат его сотрудников. Самого же режиссёра поразила артистичность Эрвина Циммермана и его умение перевоплощаться. Ланг сотоварищи пророчили Энви большую актерскую карьеру — они впервые видели человека с такой интересной внешностью и подобными талантами.

Эдвард становился мрачнее тучи: он понятия не имел, куда бы приложить собственные знания и умения, и совершенно не желал зависеть от девчонки-цыганки и зелёной козявки. Ал относился к этому спокойнее и собирался использовать тайм-аут для изучения библиотеки в доме Хайдрихов — как знать, может, это поможет ему определить, как выжить в этом мире?

Пока Ноа и Энви пропадали на работе, а Альфонс в библиотеке, Эдвард считал дни до возвращения Хаусхоффера и бесцельно бродил по улицам Мюнхена. Войдя в первое попавшееся кафе выпить кофе и перекусить, он увидел знакомое лицо.

— Если бы ты только знал всё!..

После Эд много думал об этом человеке и ощущал свою вину за его ужасную смерть. Тогда он ещё верил в фюрера и в справедливость. И если бы он и правда знал всё…

Человек поднял голову. Он определенно узнал в вошедшем Стального алхимика, мальчишку, чья голова была до отказа набита идеалами и иллюзиями. Юношу, который помог Хаусхофферу открыть Врата. Ледяной алхимик приподнялся и, поймав взгляд Элрика, жестом пригласил сесть к себе. Исаак не знал, согласится ли он, но попробовать стоило.

— Простите, — произнес Эдвард, сев за стол и опустив глаза.

— Ты ничего не знал, — вздохнул Исаак. — В произошедшем нет твоей вины.

Элрик поднял голову и упрямо посмотрел тому в глаза — он нисколько не изменился с того момента, как они виделись в Аместрисе в последний раз.

— Незнание не освобождает от ответственности, — в голосе Эда сквозила горечь.

— Ты можешь что-то изменить? — поинтересовался собеседник. — Нет? Тогда незачем ворошить прошлое.

Эдвард разглядывал человека из его родного мира и гадал: чего он хочет? Что знает? Как он здесь очутился?

— Вы хотите домой? — Эд прищурился, не ожидая правды.

Исаак горько улыбнулся. Он безраздельно скучал по родному миру, по потокам энергии, с помощью которых он управлял водой, но и этот мир стал ему не чужд. Он не хотел, чтобы здешние люди умылись собственной кровью. Не хотел оставлять Анну. Он был словно путник без дома, но его домом отныне были оба мира. И, потом, он не знал, что стало с Аместрисом, ждёт ли он своего заблудшего сына?

— Что стало с Аместрисом?

На лице у Эдварда заиграла теплая улыбка.

— Об этом вам лучше поговорить с моим братом, — проговорил он. — Он знает больше моего. Но гомункул больше не стоит во главе государства.

Он внимательно наблюдал за Исааком, на лице которого не дрогнул ни один мускул, но глаза… Глаза потеплели и наполнились искренней радостью.

— Прежде всего, — Ледяной посмотрел в глаза Эдварду, словно оценивая, стоит ли раскрывать перед них какие-то карты, — прежде всего я хочу не позволить этому миру утонуть в крови. А там, если выживу, конечно…

Он поджал губы и замолчал. Такие сообщники, как братья Элрики резко повышали его шансы на успех. А в том, что цели у них одни, он не сомневался — он помнил этих ребят ещё по Аместрису и был очень раздосадован обстоятельствами, в которых они были вынужденны столкнуться. Что его занимало, так это то, как в этом мире мог существовать Альфонс Элрик, живые доспехи, лишённые тела, но с прикрепленной к ним алхимией душой?

— Вы что-то знаете об обществе Туле? — решил взять быка за рога Эд.