И отрёт Бог всякую слезу с очей их (СИ)

Пока Энви увлеченно рассказывал про миниатюрную рацию в ошейнике кошки, сделанную Безногим, и записи их разговоров, Ноа, подтянув колени к груди, рассматривала странного попутчика из-под опущенных ресниц. Она впервые столкнулась с подобным существом и этот опыт ей не понравился. Насколько она могла судить по обрывкам доставшейся ей информации, именно этот взъерошенный парнишка и был огромным зелёным драконом, с помощью которого удалось открыть Врата. Но как же он тогда выжил? Или его устройство настолько отлично от человеческого?

— Ты же присутствовал, когда открывали Врата, — она вклинилась в паузу в рассказе о питомце Шаттерханда.

Энви скривился — менее всего ему хотелось вспоминать то, что пришлось тогда пережить. Он мечтал о смерти, но судьба распорядилась иначе, и, зализав раны, он решил отомстить членам общества Туле за свои страдания. Особенно его огорчала смерть главной виновницы его мучений — белобрысой стервы Дитлинде. Если бы он мог, он бы с удовольствием воскресил бы её ради того, чтобы заново разорвать на куски. Энви отчаянно завидовал полицейскому-очкарику, что именно его пуля оборвала жизнь этой кошмарной женщины.

— Видишь ли, я несколько более прочен, — ухмыльнулся Энви. — Могу продемонстрировать.

— Нет уж, давайте обойдемся без этого, — неожиданно резко подал голос Ал. — Хватит с нас драк в поездах, давайте уже до Мюнхена доедем без приключений!

— Драк? — Энви подобрался и оживился. — Ну-ка, выкладывайте, а то что я тут вам всё, а вы отмалчиваетесь. Играть — так по-честному!

Глаза гомункула загорелись, когда он услышал об Ульрихе. Значит, сын ответит за мать. Тем более, он уже подписал себе смертный приговор, напав на тех, к кому отчаянно тянулось все противоречивое существо новоявленного Эрвина Циммермана. Пусть он и не был готов признаться в этом даже самому себе.

========== Глава 20: Pares cum paribus facillime congregantur/Равные с равными хорошо сходятся ==========

War on the axis of morons

All out war on complacent consent

I declare war on the war against drugs

Rape and slaughter of the innocent

War on Big Brother

Warmongers and profiteers

KMFDM «WWIII»

— Где жить-то будем? — спросил Энви, когда они налегке тащились через вокзальную площадь Мюнхена.

— Если дом Хайдериха ещё пустует, то можно там, — неуверенно протянул Эд.

— То есть ты притащил сюда задницу со своим живым багажом, даже не зная где вы будете жить? — гомункул округлил глаза. — Да ты, я посмотрю, ни капельки не поумнел!

Эдвард нахохлился. Опять этой язве удалось задеть его за живое! Эд признавал, что зачастую был слишком не критичен к подобным деталям, а этот мир прощал подобную халатность куда хуже, чем его родной. Но тон Энви начинал выводить его из себя.

— На себя посмотри, — огрызнулся Эдвард.

— Не забудьте одежду постирать, — невзначай добавил гомункул. — Воняете кошачьей мятой за милю.

Дом, к их счастью, и правда пустовал. Энви, осмотревшись, присвистнул:

— Ого! Да тут целый замок для графа Элрика! Кроваво-красным плащиком уже обзавёлся, дело осталось за парой бутафорских клыков!

Но, к вящему сожалению Энви, остальные пропустили мимо ушей его едкий комментарий. Отдохнув с дороги, все четверо собрались в столовой, думая, что же делать дальше. Эдвард предложил нанести визит Хаусхофферу, на том и порешили — как знать, может, старый ученый и не будет против появления их странной компании на собрании общества. Однако, как оказалось, Хаусхоффер был в отъезде как минимум до конца недели, а это означало, что у них в запасе имелось ещё целых четыре дня.

Предстояло также найти источник заработка — конечно, на деньги, выданные им Веллером и Безногим, по мнению братьев, можно было безбедно жить полгода, а то и дольше, но это был не выход. Первой, как ни странно, проявила инициативу Ноа, вспомнив о приветливой цветочнице Грейсии — оставалось выяснить, пойдет ли эта прекрасная девушка на такой риск, как наём на работу цыганки. Эд и Ал как-то стушевались, а Энви просто наблюдал. То ли денег, данных ему Безногим за слежку хватало с лихвой — и Эд ещё подумывал, что стоит всё же быть поаккуратнее, — то ли он снова что-то задумал.

*

— Ноа! — Грейсия просияла, завидев на пороге лавки давнюю знакомую. — Куда же ты пропала? С тобой всё в порядке? Ты знаешь, где Эдвард?

Пока та коротко отвечала на вопросы, тут же принявшись помогать цветочнице, в лавку вошел полицейский в очках, тот самый, который всегда так предвзято относился к Ноа.

— Ты опять здесь? — нахмурился он.

— Маттиас, перестаньте! — Грейсия заслонила цыганку собой. — Этой девочке нужна работа, и здесь она её получит!

Ноа чуть было не уронила всю охапку тюльпанов — она ещё даже не успела сказать, что хотела бы работать в лавке, как ей уже фактически дали добро!

— Я знаю всё, что вы хотите мне сказать, можете не продолжать! — напустилась на полицейского Грейсия. — И если не желаете сказать ничего нового, вам лучше уйти!