И пришёл паук (СИ)

Кот впился Тиму в руку, достав когтями даже сквозь толстую ткань худи, будто тоже решил его поторопить. Тим не стал сопротивляться. Развернувшись на пятках, он побежал прочь из комнаты, прочь из мрачного коридора, прочь из шикарного холла с красными коврами. Он выбежал на крыльцо и едва успел затормозить перед лестницей. Кусты в саду-лабиринте слабо шевелились, то тут то там, будто кто-то бродил среди них, то и дело задевая. Тим метнулся было туда, надеясь, что это бежит к нему единственный, кому он здесь мог доверять — Дэмиан. И тут же остановился.

Кот выкарабкался из его объятий и влез на плечо. Он оказался неожиданно тяжёлым, но Тим не возражал

— Это тот, которого он создал вместо дворецкого. Лучше бы нам оказаться подальше от сада и этого Другого Дворецкого раньше, чем он нас найдёт. — Он вцепился в его плечо, Тим тихо зашипел сквозь зубы, но снимать кота со спины не стал. — Что ты встал? Беги, — шикнул на него кот. Тим сдержал чих и послушался.

Когда он выбежал за ворота, кот спрыгнул с его плеча и затрусил в сторону дома Другого мистера Ричарда и Другого мистера Джейсона. Тим поспешил за ним.

— Думаешь, нам стоит искать там?

— Уверен на все сто процентов. Ему было лень продумывать улицу до конца, думаешь, здесь хоть один дом, кроме особняка Уэйнов и домика циркачей — не картонная декорация?

Тим сунул руки в карманы и нащупал правой рукой сухой мандарин, а левой ― треугольный камешек. В ту же минуту он вспомнил, как пожилые гимнасты — настоящие пожилые гимнасты — обещали, что именно этот камешек поможет ему быть внимательнее.

— Видеть вещи… отчётливее? — переспросил сам себя Тим и потянул за шнурок.

— Что ты там балаболишь, Тимбо? — буркнул кот, обернувшись. Тим повертел камушек в руках, а потом поднёс к глазу и посмотрел на ближайший дом через круглую дыру.

Дом тут же стал бледным, просвечивал, будто был сделан из обычной бумаги.

— Какая у тебя игрушка. — Кот пошевелил усами, довольно моргнул и побежал дальше.

Дом Других Акробатов единственный на улице не был прозрачным. Он светился ровным жёлтым цветом, но не тёплым, как отбрасывает огонь или светильник в уютной комнате, а болезненным, режущим глаза. Тим ненадолго отнял камешек от лица и повесил его на шею. Кожаный шнурок натянулся, но вес амулета почти не почувствовался.

Кот, прыгая по ступенькам вверх, влетел на крыльцо и затормозил у двери. Он привстал на задние лапы, опёрся передними о выступающую часть двери и заглянул внутрь.

Тим остановился рядом и прижался к стеклу лицом, накрыв лоб ладонями. Стекло, и без того мутное, мигом запотело и стало совсем непрозрачным. В доме было темно. Кот задумчиво мурлыкнул.

— Похоже, всё не так ужасно, как я думал. Но неприятно. — Он опустился на все четыре лапы. — Открывай.

Тим сделал глубокий вдох, взялся за ручку и потянул на себя. Дверь открылась легко и без скрипа. Солнечный свет потянулся тонкими лучами в разные углы комнаты, причудливо изгибаясь и преломляясь. Тим сощурился, шагнул вперёд, и что-то оглушительно хрустнуло.

Весь пол засыпало битым стеклом. Толстым, будто бы оконным, и тонким, как от ёлочных игрушек. Осколки были мелкими, почти крошкой, и крупными; такими можно было разрезать кого-то пополам. Они были везде, красные, чёрные, жёлтые, зелёные. Взглядом Тим то тут, то там выхватывал аккуратные крылышки, любопытные чёрные глазки, треснувшие клювы.

— Все те птицы… разбиты, — сказал он, не спрашивая. Кот шёл аккуратно, тщательно выбирая, куда ставить лапы.

— Наверное, он думал, что ты сюда не полезешь. Не станешь рисковать. Побоишься порезаться или что-то ещё.

Тим и правда боялся порезаться. Маленьким он как-то наступил на стоявший на полу бокал, и с тех пор, помимо страха перед насекомыми и периодических приступов навязчивого синдрома, у него появился панический ужас перед порезами или уколами. Физическая боль была неприятна, и от одной мысли о том, что он может напороться на осколок, хотелось сбежать.

Но он должен был помочь тем, кто в нём нуждался. А значит, должен был идти вперёд.

Тим двигался осторожно. Иногда он сначала отодвигал осколки в сторону, постепенно расчищая себе путь, иногда замечал свободное от стекла место и переступал туда. Он почти наловчился, пока под ногами у него не оказалась чья-то рука без кисти, с просыпавшимся на пол песком и крупой. Перед ними лежал кукольный мальчик, пронзённый насквозь длинным обломком и утыканный осколками поменьше.

Дэмиан.

Тим сумел присесть на корточки и даже нашёл целую руку придуманного специально для него друга. Дэмиан был мёртв, потому что Другой Брюс больше в нём не нуждался, и от этого понимания душная обида всколыхнулась с новой силой. Тим осторожно выбрал из тряпичного — как теперь было видно, — тела кукольного мальчика все осколки и усадил его, оперев спиной о ближайший стул. Дэмиан не казался спокойным или спящим. Один пуговичный глаз, тот, что синий, болтался на нитке. Улыбку Другой Брюс вырезал ему широкую, от уха до уха.