И снова здравствуйте!

— Я соскучился… — тут я слегка унял слёзы и бросил на бабусю взгляд исподлобья. Хм, а не попробовать ли мне выцыганить у бабуси с дедусей какую-нибудь спортивную секцию? В прошлый раз меня отдали в бассейн, на плаванье, но произошло это в шесть лет или семь лет. Почему бы не начать пораньше? Перед тем как заснуть я успел сделать первые прикидки того, что и как мне делать если меня отправило в это время надолго. И занятия спортом были едва ли не самым первым, чем я собирался заняться. Сначала плаваньем и гимнастикой, а как подрасту и окрепну, то и каким-нибудь единоборством. Чем лучше разовьёшь тело в молодости, тем больше оно тебе в старости скажет «спасибо» — более поздним старением, меньшим количеством болезней и патологий, гораздо позже наступившей дряхлостью. Даже если я опять пролечу с теломерной терапией. Что совершенно не факт! Раз я про неё знаю — значит можно как-то придумать, чтобы она появилась заметно раньше. Ну наверное… Что же касается спорта — тот тут ещё важно не переборщить и не вляпаться в спорт высших достижений. Потому что вот там, как раз, здоровье реально гробится…

— И вообще, в садике скучно. Потом что там неитевесно, — перешёл я к обработке «объекта» и, добавив в голос капризных ноток, заканючил:- Не хочу в садик! Хочу… — но закончить фразу не успел. Потому что бабуся резко остановилась и, развернувшись ко мне, окинула меня строгим взглядом после чего резко произнесла:

— Кто ты такой, мальчик?!

Глава 2

— Уфм… фух! Уфм… фух! — лёгкие работали как хороший насос. Вдох через нос — выдох через рот одновременно с движением. — Уфм… фух! — сделав последний мах ногой я перешёл к цэятуй — разминке и растяжке суставов ноги путём бокового давления на неё. Всё получалось… странно. Потому что, с одной стороны, детские кости и суставы были ещё очень гибкими, так что растяжка получалась на загляденье. Одно то, что я уже после недели занятий вполне себе садился на шпагат, причём получилось у меня это практически без мучений — говорило само за себя. С другой — этому телу пока заметно не хватало координации. А ещё во время одного из занятий со мной произошло нечто очень непонятное.

Это случилось, когда я, наконец, справился с цзою жаохуань — параллельными махами руками в стороны с одновременным разворотом таза вправо-влево. Тогда у меня поначалу всё шло наперекосяк — то руки двигались вразнобой, то поворот в сторону запаздывал или, наоборот, опережал махи, а больше всего трудностей было с дыханием — оно то срывалось, потому что я никак не мог приспособиться к своему пока ещё маленькому объему лёгких, то, наоборот, вдох затягивался до момента когда руки уже начинали движение вперёд или назад. Но затем, при одном из повторений, как-то всё очень совпало — и мах, и движение тазом, и ступни оказались поставлены абсолютно так, как надо, и дыхание тоже очень точно вошло в ритм со ставшими какими-то очень чёткими движениями. И вот в самый, так сказать, кульминационный момент мне показалось, где-то в районе солнечного сплетения у меня зарождается какая-то странная боль. Но, вместо того чтобы остановиться, я, к своему собственному удивлению, как-то «на автомате» попытался как бы «встроить» эту боль в чудом пойманный мной ритм движений. Найти ей место. И оно нашлось… Что это было — я пока так и не понял. Мне показалось, что в один момент из той самой точки, в которой зародилась боль, во все стороны хлынула странная, болезненная, но при этом и какая-то приятная волна, сначала разошедшаяся по всему телу, а затем «выплеснувшаяся» вовне через макушку и кончики пальцев на ногах и руках, отчего в этих местах будто бы закололо маленькими иголочками. От этого меня повело и-и-и… я, похоже, наступил на плохо пригнанную доску пола. Вследствие чего стекла в серванте весьма звучно звякнули. Я встревоженно замер, и тут же с кухни послышался голос бабуси:

— Рома, ты что там балуешься?

— И ничего я не балуюсь, — торопливо отозвался я, после чего на всякий случае торопливо добавил: — Прьосто оступился.

— Ударился?