И снова здравствуйте!

А вот в эту сторону Жорик, похоже, совсем не думал. Потому что, услышав мои слова он побледнел, всхлипнул, а потом, внезапно, вскочил на ноги и как припустил в сторону парка… Я рефлекторно дёрнулся за ним, но упавшая на плечо мужская рука, удержала меня на месте.

— Не надо. Не стоит он того… — дядька развернул меня к себе и присвистнул. — Тебе б умыться… Ты где-то рядом живешь?

— Нет, в общаге на Жоли-Кюри.

— А здесь как оказался?

— В гости шёл, — вздохнул я.

— К другу?

— К девочке.

— Н-да-а… — дядька покачал головой. Но тут сквозь толпёшку протиснулся какой-то подросток и уверенно заявил:

— Он к нам в гости шёл. Давайте я его отведу и умою…

Я присмотрелся — ну да, это был брат моей Алёнки. Мы с ним пересекались пару раз, когда я за ней заходил. Но особенного интереса он в мою сторону не проявлял. Впрочем, это было объяснимо — он старше неё на семь лет. Так что кто я для него — так, малявка…

Вот будь я обычным восьмилеткой — точно бы категорически отказался идти в гости в подобном виде. Хорош кавалер — с разбитой-то мордой и полным ртом крови… Но мозги-то у меня уже почти столетнего деда (восемьдесят девять лет «там» и уже больше четырёх здесь), так что я прекрасно знал, что… кхм… ну-у-у… девы благосклонны к воинам, вернувшимся с поля брани. Так что безропотно двинулся следом за братом моей любимой.

Встретили меня, как и ожидалось, охами-вздохами. Женская часть семьи тут же озаботилась оказанием первой помощи, так что меня тут же в шесть рук (две из которых были мне особенно приятны) обмыли, обработали ссадины перекисью водорода, а к здоровенному синячине во всю морду приложили лёд из холодильника в целлофановом пакете. Причём, моя любимая гордо помогала мне его держать. А ещё я удостоился уважительного кивка от Алёнкиного отца и покровительственного похлопывания по плечу от её брата. А вот женщины дружно заявили, что «хорошие мальчики никогда не дерутся». Причём, «моя» поддержала маму и бабушку с весьма встревоженным взглядом…

Короче, Жорик, сам того не ожидая, своей дурацкой выходкой сработал в мою пользу. Ну, судя по тому, как всё прошло.

А вот дома всё произошло гораздо сложнее. Я уже говорил, что мама у меня была несколько авторитарной? Так вот именно в этот вечер я по полной прочувствовал это на своей шкуре. После новой порции охов и вздохов меня тут же взяли в оборот, после чего я узнал, что я гадкий, непослушный мальчишка, который абсолютно не слушается родителей, постоянно вляпывается в разные неприятности и игнорирует что ему говорят взрослые. Минут десять я послушно молчал, слушая весь этот поток обвинений. С женщинами же всегда так — им нужно выговориться. Причём, здесь и сейчас — то есть, когда всё их возмущение рвётся наружу, а не когда это лучше сделать с точки зрения психологии и основ педагогики. И вываливать это своё возмущение они будут пока сами не успокоятся. Несмотря на то, что все детские психологи пишут, что ругать ребёнка больше минуты — бесполезно, потому что он просто отключается и воспринимает дальнейшие нотации исключительно как некий «белый шум», автоматом пролетающий мимо ушей не задерживающийся в голове ни на секунду. Так уж устроена детская психика… Так что самое правильное для меня было просто немного потерпеть и поподдакивать — «да, мама», «хорошо, мама», «конечно, мама», «больше не буду, мама». Но затем всё пошло не по сценарию. Потому что после бурного выражения своего неудовольствия мама перешла к конкретике, заявив, что теперь никуда больше меня одного не отпустит. Потому как: «Мне нужен живой сын»! И, поскольку днём мама и папа на работе, то все мои секции и всякие дополнительные школы придётся…

— Так, мам, стоп! — вскинулся я, едва успев остановить её. Потому что от уже озвученного отказаться куда сложнее, чем от пока ещё не сказанного. А я не собирался бросать ни одно из своих занятий. То есть ни секции, ни «музыкалку» с «художкой». У меня ж план! — Не надо, не говори этого!

Мама взвилась.

— Что значит — не говори? Что ты имеешь ввиду? — в её голосе появились лёгкие истерические нотки. А я внутренне скривился. Потому что, скорее всего, причиной столь резкой реакции мамы были именно мои действия… Она больше всего хотела как можно быстрее переехать в свою собственную квартиру. Но мне, не мытьём так катаньем, удалось сначала перетянуть на свою сторону батю, а затем и бабусю, которая так же одобрила идею чуть подождать, но получить более удобную квартиру. При полном непротивлении и подчёркнутом нейтралитете дедуси. Это привело к тому, что мама обиделась на нас с отцом и, вследствие этого, не упускала ни одной возможности дать нам почувствовать на своей шкуре что такое женская обида.

— Мам, — я сделал глубокий вдох, постаравшись максимально успокоиться. Мне же нужно добиться совершенно определённых вещей, а вовсе не переорать родную мамочку. И демонстрировать свою независимость мне тоже совсем не нужно, не правда ли? Значит… значит надо думать, что говорить, а не просто переть как бык, загоняя себя в ловушку прямой конфронтации. Вот не требуется мне этого от слова совсем…