И солнце не зайдёт (СИ)

   - Чётки, конечно, нужно вернуть, - мягко возразила мать, - но это дело можно отложить. Пока. А вот то, что ты не дала нам порадоваться за тебя и повеселиться на вашей свадьбе...

   - Это, сестрица, просто свинство, - Эрнст укоризненно качнул каштановой гривой.

   Ульрих скромно молчал.

   - Так. Ты всё это время знал?

   - Ты спрашиваешь?

   - И молчал, наслаждаясь нашим неведением.

   - Ну... я много чего знаю. Но если я всё подряд стану рассказывать, будет же неинтересно...

   - Ульрих! - хором возмутились мать и старший брат.

   - Ну хорошо. Могу рассказать, чем закончится Неаполитанская война...

   - Не надо!

   - Так вот...

   - Молчи, - настаивала Ульрика. - Иначе что я буду наблюдать через воду?

   - Как скажешь, - невозмутимо согласился Ульрих.

   - Какие ещё четки? - шепнул жене Хоаким. - Что вообще происходит? Кто все эти люди? Объясни!

   - Да что вы все ко мне пристали?! - расплакалась Елена. - Не буду я ничего объяснять!

   - Ну что ты, - Эрнст и Ульрих приняли её в объятия, - ну не плачь, ну обвенчалась и обвенчалась, с кем не бывает.

   Ульрика тоже сжалилась над дочерью и увела в свою комнату показать новое платье.

   - Что, сеньор, позарился на герцогский титул? - спросил Эрнст. - Заморочил девочке голову?

   - Не смейте так говорить! - вскинулся мориск. - Я забочусь о своей жене и обеспечу ей будущее!

   - "Забочусь", "обеспечу", - передразнил Ульрих. - Нет бы сказал "Я её люблю".

   - А я не собираюсь выставлять напоказ свои чувства перед кем бы то ни было.

   - Ты, очевидно, весьма хладнокровен, - согласился Эрнст. - Для охваченного гневом у тебя слишком ровное дыхание.

   - И пульс, - Ульрих бесцеремонно взял его за запястье. - Настолько размерен, что даже незаметен.

   Кажется, Хоакима застали врасплох.

   - И как вы познакомились? Она в твою могилу наступила, что ли?

   - Мы познакомились на прогулке у пристани. И прекратите мне тыкать!

   - Мы выше тебя титулом, - вполне беззлобно ответил Эрнст. - Не говоря уж о родословной. Так что имеем право.

   - Хорошо. Как вам угодно. Только прошу, не говорите ничего Елене!

   - А, так она не знает?

   - Я сам во всём признаюсь. Но немного позже, - Хоаким перевёл дыхание. Что бы они ни говорили, дышать он привык и не разучился, - тем более теперь, когда я знаю, из какой семьи происходит моя жена, мне будет гораздо легче это сделать. И я теперь понимаю, почему она сбежала из дома.

   - Видимо, ты её плохо знаешь, - утешили братья-герцоги. - Она вылитая матушка, только рассудительности не хватает.

   Словно по зову, вернулись Ульрика и Елена, сверкая распущенными золотыми волосами в мягком свете свечей. Елена, с красными от слёз глазами, прижимала к груди тяжеленный бронзовый канделябр.

   - Мы помирились, - Ульрика обнимала её за плечи. - И вызвали призрак отца. Пусть тоже порадуется за дочь, он так хотел дожить до её свадьбы.

   За дверью раздались шаги. Хоаким вздрогнул, но сообразил, что призрак навряд ли так топает.

   В комнату ввалился молодой человек лет шестнадцати. Потрёпанный вид говорил о бурно проведённой ночи. Только пахло от него не вином и духами, а землёй, кровью и псиной. Камзол был распахнут, рубашка разорвана, в тёмных, почти чёрных, волосах застряли репьи и клочки серой шерсти, жёлтые глаза азартно сверкали.

   - Рейнская стая, - выдохнул он и прислонился к косяку. - Во-от такие, - взмахнул руками. - Вожак с меня ростом.

   - Побили? - с любопытством осведомилась Ульрика.

   - Обижаете, тётушка, - юноша по очереди подошёл ко всем и поздоровался, не обойдя вниманием и Хоакима. Елену он просто закружил в воздухе, пока она не сказала: "Ну хватит, Рудольф".

   - Рейн-Пфальц грех не побить, - сказал Эрнст. - А где Бланка?

   - Приводит себя в порядок. Да, кузина, следи за своим благоверным, а то матушка своего не упустит... И да, я жутко голоден. Я, конечно, загрыз парочку зайцев, но это было ещё до битвы.

   Что-то стукнуло в ставни.

   - Берта, Гертруда, это вы? - спросил Рудольф. - Сейчас открою... о, уже светает.

   В распахнутое окно влетели две нагие женщины, одна - на трости с резным набалдашником, которую тут же с извинениями вручила Эрнсту; вторая - как полагается, на метле, и приземлилась аккуратно на колени Ульриху:

   - Всем привет от Лукреции... О, Елена, и ты здесь. Да не одна-а... Рудольф, не закрывай, там дядя Иоганн с тётей Марго летят.

   Такого безумного завтрака в жизни Хоакима ещё не бывало.

VI

   За завтраком семейный совет после некоторых прений постановил, что Елена уже взрослая девушка и в свои четырнадцать лет способна сама принимать решение о браке. Родные подняли кубки за новоявленную дону Альварес фон Саарбрюккен - то есть, простите, не "фон", а "де" - и задумались, как бы пробить оборону Толедо. По слухам и по свидетельству Елены, Хуана была очень религиозна и очень привязана к жениху, а потому с подаренными Филиппом чётками не расставалась ни на миг.

   Эрнст предложил бить той же картой и подарить инфанте новые чётки - от самого Папы Римского. Наместником святого Петра, по счастливому совпадению, был старый Борджиа - отец их знакомой Лукреции.