И стали они жить-поживать

 Она состроила рожу воображаемому критику и принялась в полумраке при свете одинокого светильника еще раз разглядывать кольцо, надеясь углядеть что–то, пропущенное ей ранее, из–за чего кольцо наотрез отказывалось проявлять какие бы то ни было магические свойства.

 Ведь на что–то оно должно быть пригодным? Если только, конечно, в куче всяких штучек на пыльной полке не был свален какой–нибудь магический брак, приготовленный для выбрасывания на помойку? А интересно все–таки, что делают маги с волшебными предметами, которые перестают работать как надо? Наверное, как мы — копят–копят, думают, что пригодятся, а потом, когда складывать новые неисправные артефакты уже некуда, завязывают все в дырявую скатерть–самобранку с пятнами от соуса или складывают на прогрызенный молью ковер–самолет, отвозят куда–нибудь подальше в лес, и выкидывают. А другие маги видят это, и туда же свой волшебный хлам начинают свозить. И получается там в конце концов не это… как его Иванушка называл.. симбиоз?.. анабиоз?.. геоценоз?.. не большая толпа деревьев со зверюшками и насекомыми между ними, короче, а гиблое место. А самые рисковые люди потом ходят там, как по зыбучим пескам среди болота, собирают, что найдут, и продают… Если, конечно, предметы их поиска не находят их раньше…

 По комнате пронесся вздох невидимого ветра, пламя светильника на полке камина заколебалось, задрожало и захлебнулось.

 Царевна вздохнула тоже.

 И верно, свечка. Хватит дурью маяться. Пора спать. Сейчас зажгу тебя от уголька, чтобы в потемках не ходить, углы не счита…

 …Ть.

 Потемок не было.

 Вернее, все вокруг было, безусловно, темно, но не настолько, чтобы не различить самый маленький предмет в самом дальнем углу. Скорее, сумеречно, чем темно, определила царевна и закрутила головой в поисках окон — не начался ли там в третьем часу октябрьской ночи внеплановый рассвет или закат на «бис».

 «Посмотри на свою переносицу," — посоветовал ей неотступный внутренний голос.

 «Это еще зачем?» — хотела ответить она, но быстро решила, что оспаривать предложение, которое сама себе и сделала — первый шаг к сумасшествию, и просто скосила глаза.

 Сумрак наполнился маленькими белесыми полупрозрачными фигурками, не больше крестьянской куклы из мочала.

 Они толпились вокруг нее группками, перешептываясь, как будто договариваясь о чем–то, некоторые толкались бестелесными локтями, выстраиваясь в подобие очереди, разглядывая ладони свои и соседей. Некоторые неприкаянно бродили туда–сюда, то и дело исчезая в стенах, проходя друг через друга и, время от времени, через нее.

 - Кыш, кыш! — замахала она на них руками. — Смотреть надо, куды прете! Ишь, расшастались!

 Шепот моментально смолк.

 - Она нас видит!!! — раздался торжествующий беззвучный визг десяток глоток, как комары на рок–концерте, и бесцветные существа завыли, заверещали, завопили и кинулись со всех сторон то ли на нее, то ли просто навстречу друг другу.

 - Я первый пугаю!

 - Нет, я!

 - Нет, я!

 - По записи, по записи выстраиваемся!

 - Стой! Стой! Ты куда? Ты откуда?

 - Я уже третий день в очереди стою! Мой номер тридцать два!

 - А у меня тридцать один! И я тебя не помню!

 - Это я тебя не помню!

 - Его тут не было!

 - Его тут было!

 - А вас тут вообще не стояло!

 - Хам!

 - От хама слышу!

 - Меня! Пустите меня! Я второй! Я второй! Первый, ответь второму!

 - Р–разойди–и–ись!!!

 - Куды прешь?!..

 - Между первой и второй перерывчик небольшой…

 - Клоун!

 - Истеричка!

 - Женчину аб–бзывать!

 - Нахал! Я не женчина! Я дама!..

 В районе ее коленок завязалась драка.

 - Кыш! Кыш! Кыш! — только успевала отмахиваться она, но с таким же успехом она могла отмахнуться от воздуха.

 - У–у–у–у–у!!! — запищало сзади, как свисток очень маленького паровозика.

 - Ох–х–х–х!!! — тоненько завздыхало сбоку.

 И тут призраков как прорвало:

 - А–а–а–а–а!!!..

 - Ух–ух–ух–ух–ух!!!..

 - Уо–уо–уо–уо–уо–уо–о–о–о–о!!!..

 Белесая туча, презрев, в конце концов, номера, налетела на нее мгновенно, закружилась, облепила и завыла–запричитала на все голоса, пронзительно и отчаянно перекрикивая сама себя вариациями на все гласные лукоморского алфавита.

 - И–и–и–и–и–и!!!..

 - О–го–го–го–го–го–го!!!..

 - Ай–яй–яй–яй–яй–яй–яй!!!..

 Казалось, вытаращенный глаза, отверстые рты, вздыбленные руки и растопыренные пальцы занимали вокруг все пространство.

 - Ы–ы–ы–ы–ы–ы!!!..

 - Ой! Ой!! Ой!!!..

 - Да кыш же вы все! Надоели, сколько можно!!! — в сердцах воскликнула, наконец, Серафима и, осененная внезапной догадкой, сделала движение снять кольцо.

 Моментально все замерло.

 - Нет!!!.. — метнулся к ней из толпы старичок в одеждах звездочета из ее позавчерашнего сна и умоляюще уставился на нее. — Не снимай кольцо, царица! Пожалуйста…

 - Пожалуйста!.. — все белесые человечки, как по команде, опустились, кто где или на ком стоял, на колени. — Не снимай кольцо, царица Елена!..

 - Это почему еще? — испытующе вперилась она подозрительным взглядом в Звездочета.

 - Тогда ты не сможешь нас видеть, — развел руками тот.

 - А зачем мне вас видеть? — не унималась царевна.

 Звездочет потупился.

 - Чтобы мы могли напугать тебя…

 Серафима озадаченно захлопала глазами.

 - Напугать? Меня?.. Зачем?