И ты познаешь любовь

– Мария, прошу тебя, не отказывай. Я бы никогда тебя об этом не попросила, но сплетни, которые носятся над Григорием и Машей, никак не утихают, а совсем наоборот – с новой силой разгораются. Маша девушка молодая, незамужняя, да и Григорий холостой. Лучше, как говорится, от греха подальше. Маша хорошая девушка, и тебе будет с ней не так одиноко дожидаться возвращения своих детей домой, – Клавдия Ивановна тронула Орлову за руку и заглянула ей в глаза, но та, резко отстранив ее, встала.

Подойдя к окну, Мария Петровна прислонилась к косяку и посмотрела на улицу. На бледном и утомленном лице Светловой были видны следы тяжелой внутренней борьбы.

– Хорошо, – наконец выдавила из себя Светлова, – приводи ее. Только… Сегодня у нас что? Понедельник? Так вот, приводи ее в четверг. Дай мне два дня. Должна же я привыкнуть к мысли, что девушка будет жить в моем доме.

– Договорились, – обрадовалась Орлова.

Клавдия Ивановна не сразу объявила Маше, что та должна переехать жить к Светловой. Лишь к исходу среды она решилась. Ее предложение было полной неожиданностью для девушки и повергло в смятение. Маша вмиг покраснела, потупила взор и до боли прикусила нижнюю губу. Глядя на девушку, Клавдии Ивановне стало жаль ее, ведь, в конце концов, она не виновата в том, что полюбила Григория.

– Маша, пойми меня правильно. Ты и Григорий… вы просто друзья, и я это знаю. Но люди… На каждый роток, как говорится, не накинешь платок.

– Да, да… я понимаю, – чуть не плача, произнесла Маша.

Тайна, которую она хранила в сердце и старательно скрывала от всех, была раскрыта. Тяжелое оцепенение, мешавшее собраться ей с мыслями, точно парализовало ее.

– Вот и хорошо, дочка. Собери свои вещи. Мария Петровна уже приготовила тебе комнату, так что завтра и пойдем.

Комната, в которую Мария Петровна решила поселить Машу, раньше принадлежала Ольге. В левом углу стояла железная кровать, рядом – массивный сундук, полученный Марией Петровной в качестве приданого от родителей, прямо напротив двери красовался стол из красного дерева, над которым висела самодельная книжная полка, а у окна – два стула. На подоконнике стояло несколько маленьких горшков с цветущей геранью. Тряпичная кукла, любимая игрушка Ольги, сидела на сундуке, покрытом самотканым покрывалом. На столе был сохранен тот же рабочий беспорядок, который царил и при Ольге. Стопка ученических тетрадей, несколько книг, затасканная картонная папка, в которой хранились рисунки и эскизы, сделанные Ольгой, черный уголек и перьевая ручка… Кажется, вот сейчас откроется дверь и войдет Ольга, и комната сразу же наполнится жизнью и солнечным светом.

– Живи, – распахнув дверь комнаты настежь, сказала Мария Петровна и удалилась на кухню, оставив девушку одну.

Маша, сжимая в руке маленький чемоданчик, нерешительно переступила порог и с нескрываемым любопытством оглядела комнату. Какая злая ирония судьбы! Она находится в комнате, в которой до недавнего прошлого жила, по существу, ее соперница, Ольга Светлова. Что было в этой девушке такого, чего нет в Маше Прохоровой? Почему Григорий, находясь рядом с Машей, все время вспоминает Ольгу? Ольга, даже находясь вдали от родных мест, стояла между ними. Дом, где жила Ольга, улица, по которой она ходила, школа, в которой она училась, и даже воздух – все дышало и жило воспоминанием о ней.

Григорий в первые дни приезда в деревню уделял Маше много внимания, так как знал, что у нее нет ни родных, ни знакомых, и поэтому чувствовал ответственность за судьбу девушки. Он показал ей деревню и познакомил со своими друзьями и знакомыми. Деревенская молодежь сначала отнеслась к Маше с некоторым предубеждением, но постепенно, по мере того как узнавали ее, изменили свое отношение к ней в лучшую сторону. Но даже после этого Маша не могла отделаться от мысли, что хотя они и приняли ее в свой круг, она никогда не станет им так же близка и любима, как Ольга Светлова. Решив остаться жить в деревне, Маша незаметно для себя прониклась ее духом и заботами. Ее покорили великолепные деревенские пейзажи, запах вспаханного чернозема, деревенская тишина и пение петухов. Особенно поэтично выглядела в жизни деревни так называемая «улица». Вечером после трудового дня деревенская молодежь собиралась на краю деревни у амбара. Гармонист Мишка Козлов, рыжеволосый, с вихрастым чубом парень, занимал самое почетное место на ступенях амбара, а молодежь рассаживалась рядом на бревнах. Пение задушевных песен и пляска под гармонь – какое же это было великолепное зрелище.

Однажды, поддавшись общему веселью, Маша не выдержала и запела:

Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь,
Про улыбку твою и глаза.