И в пути народ мой. «Гилель» и возрождение еврейской жизни в бывшем СССР

Когда я узнал о ситуации с В. С., я провел с ним длинную беседу, пытаясь понять, что подвигло его на столь деятельное участие в еврейской жизни. Он признал, что считает себя христианином, но с большой радостью общается со сверстниками-евреями, приобщается к их религиозным традициям. В. С. сам сказал, что ему, наверное, не следует проводить службы в «Гилеле», ведь он не еврей. Я спросил, рассматривал ли он возможность обращения в иудаизм, на что он твердо ответил нет. Я поблагодарил его за неоценимый вклад в работу «Гилеля» и развитие еврейской жизни в Одессе и указал, что, если он хочет и дальше участвовать в наших мероприятиях, мы возражать не станем, но мы не можем позволить ему проводить службы и занимать в организации позиции лидера. В. С. проявил понимание, поблагодарил меня за то время, что провел в наших рядах. Впоследствии он весьма конструктивно и позитивно отзывался о нашей беседе в разговорах со сверстниками из «Гилеля».

Однако на этом история с В. С. не закончилась.

Вопрос участия неевреев в деятельности «Гилеля» принял крайне неприятный оборот, когда Игорь Фурер, студент-активист из «Гилеля» в Кишиневе, был назначен временным директором местного «Гилеля» после внезапного и неожиданного отъезда в США основателя отделения Галины Тененбаум. Игорь и Юлия Коганы заполняли вакуум, оставшийся после отъезда Галины, до того момента, когда будет найден постоянный директор. Только приехав в Москву на студенческий конгресс «Гилеля», я узнал, что без моего ведома Игорь написал крайне нетерпимую статью в нашу кишиневскую газету, в которой резко возражал против всякого участия неевреев в деятельности «Гилеля». Газета выходила большим тиражом, статья стала предметом жарких споров и обсуждений по ходу конгресса. Сам я считал, что, хотя вопрос и заслуживает обсуждения, газета для этого – не самое подходящее место. Кроме того, я видел, что статья написана без должной деликатности и тонкости. Особенно меня расстроило то, что Игорь назвал поименно неевреев, работавших в «Гилеле». В качестве примера он привел и В. С. из Одессы, который присутствовал на конгрессе. Я понимал, что статья эта обидела В. С., и предложил Игорю перед ним извиниться. В буквальном смысле указывать на него пальцем было все равно что публично пролить кровь В. С., что несправедливо и не по-еврейски. Игорь извинился, однако вред уже был причинен. Разгорелись страсти – звучали слова как в поддержку позиции Игоря, так и против нее.

Мне нужно было незамедлительно вмешаться, поэтому я поставил всех в известность, что подниму этот вопрос на следующий день в ходе субботнего выступления перед всеми участниками конгресса. На этом конгрессе лидеров присутствовало свыше трехсот студентов и сотрудников «Гилеля», представителей пятидесяти студенческих общин из бывшего СССР. Вопрос об участии неевреев в программах «Гилеля» затрагивал не одну-две общины – он так или иначе вставал во многих (если не во всех) отделениях. В предыдущие годы я неоднократно обсуждал нашу позицию со штатными сотрудниками, однако формулировать ее публично перед столь многочисленной аудиторией пришлось впервые. Когда мы заговорили об этом с сотрудниками «Гилеля» и обозначили свою позицию, многие высказались с крайним предубеждением, заявив, что такой подход недопустим с идеологической точки зрения. Других тревожило, что это может негативно сказаться на взаимоотношениях как внутри «Гилеля», так и в общинах. В тот вечер на моем выступлении присутствовала делегация светских лидеров и профессионалов, представлявших Еврейскую федерацию Кливленда. Мне так и не удалось выслушать их мнение по поводу предмета и их реакцию на те драматические события, которые этот вопрос вызвал на конгрессе, – они вынуждены были уйти на другое мероприятие, пока я отвечал на вопросы. Проблема вышла в бывшем СССР на первый план.

В своем выступлении я выдвинул следующие положения: