«И вечной памятью двенадцатого года…»

Нет необходимости подробно сопоставлять фрагмент о гибели полковника из «Бородино» с поэтикой солдатских песен о смерти командира. Сходство есть в главных моментах. Это и эпизод «наказа» (И молвил он, сверкнув очами…), и общая тональность песенной героики полковника (слуга царю – отец солдатам; сражен булатом и др.).

И последнее замечание об особенностях фольклорной поэтики лермонтовского стихотворения. Одно из ярких противопоставлений (тих был наш бивак открытый – до рассвета ликовал француз) сохраняет отзвуки эпического канона описания врага, который в героическом эпосе всегда бахвалится. Причем это описание имеет и более близкую параллель в солдатских песнях времен войны с Наполеоном. Среди них есть целая группа, в которой описывается поведение французов: «Похвалялися злы французы…», «Ай да хвалится француз…» и др.[234]

Таким образом, в повторении канонической детали описания далекая традиция героического эпоса соединилась в «Бородино» с живой действительностью, воспринятой народным сознанием.

Подведем некоторые итоги наших сопоставлений. Слово солдата органично входит в поэтический мир лермонтовского произведения, потому что центральные символы – День Бородина, поле Бородина – соединяют с историческим сражением миф о материземле, о родной земле. Отдельные мотивы – ночь перед сражением, наступление врага, наказ умирающего командира – раскрываются в поэтических формах, близких героическому эпосу, солдатской песне, в которых мифологема земли составляет одну из глубинных основ образного строя.

Художественное освоение реального исторического материала войны 1812 г. осуществлялось в разных жанрах, эстетические достоинства произведений были достаточно разного уровня. Но их объединяла в «метатекст» единая патриотическая направленность. На этой богатой почве формировалась национальная поэтическая мифология войны 1812 г.

В процессе вторичной мифологизизации выделились особые топосы – Москва, Бородино, Смоленск, сакрализованные в народной памяти, сложились героические биографии генералов Н. Н. Раевского, А. П. Ермолова, П. И. Багратиона, казачьего атамана М. И. Платова, легендарные образы М. И. Кутузова, Александра I, Наполеона, появился свой мотивный комплекс, свой образ певца-воина.

Входившие в художественный строй поэзии, посвященной войне 1812 г., библейский и классический мифологические коды раскрывали общественное самосознание в его обращении к национальному прошлому и к европейской культурной традиции перед лицом вечных истин.

©©Ходанен Л. А., 2013

Между идиллией и балладой: Отечественная война 1812 г. в творчестве П. А. Катенина

Е. А. Четвертных

Произведения П. А. Катенина об Отечественной войне 1812 г. («Наташа» и «Инвалид Горев») рассматриваются с точки зрения сочетания в них балладного и идиллического начал. В описании событий 1812 г. идиллическое выступает как норма, естественный и правильный порядок вещей, нарушенный войной, тогда как баллада отображает мир в его пограничном состоянии. П. А. Катенин не только парадоксально соединяет балладу и идиллию в рамках одного текста, но русифицирует эти жанры, создавая русскую идиллию и русскую балладу.

Ключевые слова: П. А. Катенин; Отечественная война 1812 г.; идиллия; баллада; романтизм.

Павел Александрович Катенин (1792–1853) известен как поэт, драматург, переводчик, участник Отечественной войны 1812 г. и Заграничных походов русской армии, член Союза спасения и друг будущих декабристов. Среди литераторов начала XIX в. он выделяется самостоятельностью литературно-критического мышления, умением отстаивать свои литературные и философско-политические взгляды наперекор чужому мнению. Независимость Катенина сказалась на его литературной репутации двойственно. С одной стороны, с его суждениями считались (А. С. Пушкин, например, признавал авторитет Катенина как критика и ценил его поэтический талант). С другой стороны, у Катенина было мало последователей и учеников (если не считать младоархаистов и молодого А. Ф. Писемского, соседа Катенина по имению), кроме того, вынужденная, а потом и добровольная изоляция в родовом имении Шаево не позволяла поэту оперативно реагировать на изменение литературного климата в России.