«И вечной памятью двенадцатого года…»

Несомненно, в памяти участников тех трагических и знаменательных событий Березина запечатлелась в более многоликом образе. Русская кампания 1812 г. стала частью их жизни. Многие солдаты великой армии Наполеона не только приобрели военный опыт, но и получили тяжелейший удар, надломивший, а порой и сломавший их жизни и судьбы. В памяти каждого участника особо запечатлелись события на Березине как своего рода символ окончания войны, как воскрешение надежд на то, чтобы снова увидеть Францию. Однако этим переживаниям долгое время предстояло оставаться лишь в памяти отдельных ее участников: личные ощущения и чувства французских солдат долгое время не вызывали интереса у французской общественности.

Да и сами бывшие солдаты великой армии были погружены тогда в споры о ходе военных действий и о политике бывшего императора. Образ Наполеона становился объектом манипулирования в политической борьбе между бонапартистами и их противниками. Рассмотрению подвергалась лишь моральная сторона действий французского императора, но отнюдь не вопросы военной стратегии.

Капитан инженерных войск Э. Лабом, преследовавший целью умалить роль Наполеона в событиях войны 1812 г., обвинил императора в том, что в Березинской операции тот обрек свои войска на уничтожение. Вместе с тем автор считал, что преодоление армией небывалых препятствий и вступление ее в сражение в столь неблагоприятной ситуации уже можно было считать победой[367]. Однако труд Лабома вызвал волну возмущения в среде бонапартистов, от лица которых выступил генерал Ф. Ф. Гийом де Водонкур. Он подчеркнул выдающуюся роль Наполеона в сражениях на Березине и заявил, что император выполнил свой долг и спас армию. Полемика вокруг имени Наполеона фактически привела к отказу французов от глубокого изучения хода военных действий на Березине. Первые труды о войне 1812 г., исходившие как от сторонников Наполеона, так и от его противников, по существу преследовали единственную цель – возвысить, восстановить честь великой армии, тем самым сформировав представление у нации о нравственной победе французов на Березине.

И все же уже в 20-е гг. XIX в. стали появляться первые научные исследования, посвященные Березинской операции. Полковник Ж. Шамбре, исследовав документы войны 1812 г., пришел к выводу о том, что Наполеон планировал пройти к Минску через Зембин, и в этом проекте сражение на правом берегу реки мыслилось им как отвлекающий маневр. Описание битвы автор закончил картиной атаки французской кавалерии, при этом полностью проигнорировав действия швейцарских и польских полков[368].

В 1827 г. секретарь-архивист Наполеона барон А. Фэн опубликовал труд «Рукопись 1812 года». Будучи историком и участником событий, Фэн рассматривал операцию на Березине как результат реализации осознанного и целенаправленного плана действий со стороны французов[369]. После трудов Шамбре и Фэна научное изучение истории переправы через Березину было надолго приостановлено, уступив место легенде об императоре Наполеоне. Созданию этой легенды во многом способствовал сам французский полководец.

В 1823 г. началась публикация «Мемориала» графа А. Д. Лас Каза, в котором были представлены воспоминания Наполеона на острове Св. Елены. Несомненно, основная цель императора заключалась в том, чтобы увековечить память о себе самом, стерев или затушевав позорные страницы собственной истории. Заточенный на о. Св. Елены Наполеон проанализировал события и на р. Березине. Император признал, что переправа через реку нанесла роковой удар великой армии: «Армии более не существовало»[370]. В то же время бывший император категорически отверг предположение о заметной роли русских войск в уничтожении французской армии[371]. По мнению Наполеона, достойным противником французов были только «великие холода», которые им так и не удалось победить.

Последующие историки не смогли освободиться от давления столь авторитетного мнения. Поэтому фактически именно Наполеон заложил основу будущих концепций истории войны 1812 г., в том числе касающихся переправы через р. Березину.