Читаем «И вечные французы…»: Одиннадцать статей из истории французской и русской литературы полностью

«И вечные французы…»: Одиннадцать статей из истории французской и русской литературы

Вы отказываетесь посмотреть переделку «Отшельника», произведения, написанного в подражание «Атала» Шатобриана? Мы с таким увлечением читали его, оно так красиво, что этим летом мы плакали под липами: как Магдалины Элодийские… [Бальзак 2012: 205].

Ни Корш, ни Соболевский не обратили внимания на перевод И. Б. Мандельштама (первое изд. 1930), который правильно понял фразеологизм с Магдалинами. Впрочем, Элоди Мандельштам просто опустил, а с «Атала» обошелся так же, как и последующие переводчики:

Вы не интересуетесь пьесой, переделанной из «Отшельника», сочинения вроде шатобриановской «Атала», которое мы с таким удовольствием читали, такое прелестное, что мы плакали над ним прошлым летом в три ручья… [Бальзак 1950: 172].

А вот автор перевода, опубликованного в журнале Н. И. Надеждина «Телескоп», понял шутку насчет героини Шатобриана как сочинительницы романа «Отшельник» (или «Пустынник») совершенно правильно:

Как, соседушка, вы отказываетесь видеть пиесу, взятую из Пустынника, сочиненного Аталою, которого мы так любили читать, который так хорош, что мы в это последнее лето плакали под нашими липками, как Элодийские Магдалины… [Бальзак 1835: 74].

Впрочем, как видно из цитаты, с Магдалинами телескопский переводчик (существует предположение, что им был В. Г. Белинский [Наволоцкая 1985: 1, 105]) не справился.

***

В моей статье рассмотрены «канонические» переводы далеко не всех произведений Бальзака, а в этих произведениях проанализированы лишь некоторые, самые «выдающиеся» неточности и неправильности. Они носят разный характер: в некоторых случаях речь идет об очевидных ошибках, в других – об опущении важных историко-культурных реалий, в третьих – о неловких оборотах, затемняющих смысл. Случаев таких на каждое из упомянутых в статье произведений Бальзака приходится немного (впрочем, я не сверяла весь текст перевода с оригиналом целиком от слова до слова; сверка производилась выборочно). Время для абсолютно новых переводов этих произведений Бальзака, пожалуй, еще не пришло, да и желающих что-то не видно. Но вот необходимость при переизданиях вносить в текст перевода точечные изменения, как мне кажется, назрела205. Тогда тот Бальзак, которого мы читаем по-русски, станет чуть больше похож на самого себя в оригинале.

***

Соблазн опускать в переводе непонятные имена собственные очень велик. Я сама в первой публикации перевода статьи Латуша ради облегчения текста опустила некое имя собственное. Та фраза на с. 99, которая сейчас читается как «Поэты того и гляди уподобятся Жану из Фалеза и станут глотать вам на потеху булыжники, змей, монгольские стрелы», в первой публикации имела другой вид: «Поэты того и гляди уподобятся паяцам…». Между тем Жак (а не Жан, как у Латуша) из Фалеза (ок. 1754–1825) был персоной весьма любопытной: он умел глотать не только живых мышей, угрей и раков, но даже саблю и демонстрировал свой талант на театральной сцене. Исключать его из перевода у меня не было никакого права, и я рада исправить свою оплошность. А вот «комического слугу» (с. 92) я на «Никеза и Жокриса», упомянутых в оригинале, менять не стану, поскольку два этих имени собственных уже давно стали во Франции нарицательными именно для обозначения бестолковых слуг из комедии.