И вот настало Рождество

Люди всех возрастов, от младенцев, наряженных в эльфов и оленей, до пожилых людей в рождественских свитерах всех цветов радуги, создают невероятную активность. Заходя внутрь, даже я со своим настроением, далеким от праздничного «хо-хо-хо», оказываюсь захвачен этой атмосферой.

У входа стоит шоколадный фонтан, и я тут же вспоминаю о Ребекке, которая обожает макать клубнику в теплый растопленный шоколад, и как большая его часть остается у нее на лице. Дети, почти все примерно ее возраста, бегают, обмотанные мишурой, пока их родители толпятся у витрин с пирожными. Кое-где представлены разные поделки ручной работы, и, должен признаться, выглядят они впечатляюще. Я беру снежный шар с одной из витрин и трясу его, наблюдая за тем, как кокосовая стружка падает на припорошенный снегом домик на фоне темно-синего неба. И снова я вспоминаю Ребекку и ее глаза, особенно большие и невинные в это время года.

Я возвращаю шар обратно, словно он меня обжигает. В каком-то смысле так и есть. Поверить не могу, что я вообще сюда пришел – вот вам и «игнорирование Рождества», – хотя мне нужно было отвлечься от мыслей о плачущей дочери, умоляющей вернуться домой.

Я еще немного брожу, здороваясь с местными, они перешептываются и откровенно пялятся: видимо, не привыкли к чужакам на таких мероприятиях. В воздухе витает запах гвоздики и свежеиспеченных пирогов, играет рождественская музыка, и, хоть мне все это не по душе, настроение мое заметно повышается.

Это работает. Все хорошо. Я чувствую, как замедляется сердцебиение и слегка рассеивается туман в голове.

– Меня зовут Чарли, – говорю я приятной женщине, сидящей за столом с изделиями ручной работы. – Я гощу в коттедже «У моря».

Она кивает, поджав губы, и складывает руки на груди.

– Точно. Слышала, что там случился овербукинг, – шепчет она, как будто это самая горячая сплетня городка. Скорее всего, так и есть. – Марион в ярости! Особенно после того, как узнала, с кем вы делите дом. Одной из…

Она замолкает, отчего мне тут же становится любопытно, как должно было закончиться это предложение. Но она бодро продолжает:

– Ох, сказала бы, что Расти получил взбучку, но в последнее время для этого ему особо стараться и не надо. Эти двое постоянно собачатся. Аж голова кругом.

Я не люблю предаваться праздным сплетням. Но, разумеется, мой интерес к комментариям женщины подкрепляется тем, что дело касается Роуз.

– Должен сказать, мы прекрасно уживаемся, – говорю я, в надежде задушить на корню любые нелепые слухи о том, что между нами происходит какая-то драма. – Более того, все складывается как нельзя лучше. Роуз отличная соседка. Мы…

– Отец О’Лири! – восклицает женщина, пресекая мои попытки исправить ошибочные выводы. Я оглядываюсь через плечо и вижу пастора местного прихода, который, кажется, почти знаменитость. Что ж, каждому свое.

Вдруг мое внимание привлекает музыкальная шкатулка. Небольшая, из ореха, внутри под очень знакомую музыку кружится крошечная балерина. Я тут же узнаю мелодию и вспоминаю связанную с ней историю: французский композитор написал ее своей невесте в качестве свадебного подарка. «Приветствие любви». Кажется, я помню это еще со школы.

– Я возьму шкатулку, – говорю я, когда женщина возвращается к прилавку. Она смотрит, как пастор уходит делать обход, благодарить всех за проделанную работу.

– Конечно, – отвечает она и кладет шкатулку в плотный бумажный пакет, подбросив в довесок несколько шоколадных конфет, которые раздает покупателям в качестве подарка. – Романтичная мелодия, да? Знаете, нашла ее на распродаже в гараже пару лет назад. Так и думала, что она кому-то приглянется.

– Прошу прощения?

– Мелодия в шкатулке. Кому-то особенному покупаете?

Я не отвечаю, хоть и прекрасно знаю, кому собираюсь ее подарить.

– Нет, просто узнал музыку, вот и все, – отвечаю я. – Ничего особенного.

– Так в коттедже никаких проблем? – возвращается она к теме, округлив глаза, а потом сдвигает очки на нос. – Я хочу сказать, вряд ли кому-то хочется на Рождество делить дом с незнакомцем.

– Все в порядке, – отвечаю я, забирая сдачу. – Проблем никаких. Спасибо за шкатулку. Подарю ее кому-нибудь особенному.

Осмелев, я подмигиваю продавщице, а когда отворачиваюсь, довольный тем, что привезу из поездки сувенир, замечаю, как кто-то машет мне под вывеской «Пироги Марион».

Она выглядит так, будто очень рада меня видеть. С души сваливается камень: все-таки из коттеджа она уезжала поспешно и в расстроенных чувствах.

Пожалуй, надо подойти поздороваться.

Глава девятнадцатая Роуз

Я отправляюсь на ярмарку, впервые оставив Джорджа в доме с Максом, и надеюсь, что к моему возвращению они там все не разгромят.

На ярмарке, как я и ожидала, сплошь семьи и парочки, местные и приезжие, кто-то столпился в углу культурного центра, где расположился Санта; повсюду бегают оставшиеся без присмотра дети, снуя между прилавками, на которых разложено все самое праздничное и рождественское.

– Пряного вина, Роуз?

Я поворачиваюсь и вижу пожилую женщину, улыбающуюся мне. Никогда не видела ее прежде.