И вот настало Рождество

– Да, ссора была крупная, но это дело моей семьи, не ее. И раз уж мы об этом говорим, то наши с Марион проблемы тебя тревожить тоже не должны, – заключает он. – Это наше дело. Так что давай лучше обсудим, как вы с прекрасным принцем уживаетесь в коттедже?

Я смеюсь над тем, что кто-то мог назвать Чарли прекрасным принцем, но потом понимаю, что прозвище вполне подходящее. Он очень даже прекрасен, поэтому мне стоит тщательно держать дистанцию.

– Деталь я еще жду, так что придется тебе еще задержаться, – говорит Расти.

– Да я так и думала.

– Прости, Роуз, но я предупреждал, что до Рождества вряд ли получится. Так у вас все хорошо? Как вы ладите?

Глаза, как магнитом, снова притягивает к Чарли, а губы сами расплываются в улыбке, когда я вспоминаю наши последние с ним встречи. И с чего бы начать?..

– Ну, можно сказать, что мы одинаково раздражены сложившейся ситуацией и играем в какую-то игру в избегание, которая, кажется, работает, – говорю я, пытаясь собрать все случившееся в кучу. – Пожалуй, могу сказать, что интересно.

– О…

– Но тут я позавчера упала с велосипеда, и он помог мне с ранами и приготовил ужин. Оставил у двери.

Расти отходит на шаг и внимательно всматривается в мое лицо.

– Ой.

– Что такое?

Расхохотавшись, он в сердцах хлопает себя по бедру.

– Розочка, да ты влюбилась! – говорит он довольно. – Ох, в город словно приехал цирк. Все дамы перед ним расхохорились, но я должен был знать, что так все и случится. Красивые, молодые оказались вдвоем в маленьком доме, где вас никто не беспокоит, и – вуаля!

– Нет-нет, Расти, погоди, все совсем не так. Мы уже далеко не молодые. И послушай, я про Чарли совсем ничего не знаю, даже фамилии. Даже так: единственное, что я знаю, – у него есть маленькая дочь, по которой он ужасно скучает, и женщина по имени Хелена, которая постоянно звонит ему, а он – ей. Так что все не так, как ты подумал, и никогда не будет.

Расти закатывает глаза и размешивает свой напиток, шоколадная стружка тает, превращаясь в вязкую массу. Его освободили от обязанностей Санты: появился кто-то помоложе и постройнее, занявший место в волшебном уголке на последний час ярмарки, но должна признаться, что у него не было того обаяния. А крутого эльфа со смены Расти сменила какая-то злющая девица, которая бы лучше справилась с обязанностями надзирателя над столпившимися рядом непоседливыми детишками.

– Если тут замешаны женщина и ребенок, тогда держись подальше, – предупреждает меня Расти, внимательно смерив взглядом. – Не обожгись, Роуз. Все что скажу.

Ну начинается.

– Не обязательно мне это говорить, – тут же напоминаю я. – Я не разрушительница семей, Расти. Ты что же про меня думаешь? Я бы даже не сунулась к занятому мужчине. Кроме этого, мы с Чарли едва разговариваем.

Он поражен моими словами.

– То есть как, едва разговариваете? – спрашивает он. – Он тебе есть готовит, но вы не общаетесь?

– Говорим только по необходимости. Мы общаемся сообщениями или оставляем друг другу записки. Это одно из наших правил.

– Шутишь!

– Нет, – отвечаю я, прекрасно понимая, насколько странно все это звучит. – Его была идея. Если нужно, пишем друг другу эсэмэс, а в остальных случаях держимся друг от друга на расстоянии. Ужин был только потому, что я пострадала. Колени до сих пор…

– То есть вы ни разу не говорили? За четыре дня?

– Так, обмолвились парой слов, – отвечаю я, понимая, что это правда. – Ну, вчера шли вместе из паба, слегка выпив. Он показал звезды и северное сияние – да, пожалуй, это был наш самый долгий разговор с момента заселения. Было мило. Наверное.

– Роуз…

– Все нормально! Ничего такого, честное слово. Мы сидели за одним столиком и не обменялись ни репликой, ну посмотрели немного на звезды, никакой романтики в этом не было. В общем, уже прошло четыре дня, а наши договоренности работают. Мы не ссорились и, кажется, не бесили друг друга… пока.

– Что ж, с таким соседским соглашением я в первый раз сталкиваюсь, – удивленно говорит Расти. – Кажется, вы двое не лучше, чем мы с Марион.

– То есть?

– Тоже общаетесь картинками, без звука. Мы ведь тоже не разговариваем.

Он смеется, но я знаю, что вряд ли ему смешно.

– Ох, Расти.

– Каждый раз, когда мы все-таки пытаемся поговорить, назревает самый настоящий скандал. Так что, похоже, ваше соглашение работает лучше, чем мои отношения. Эх, даже не знаю. Люди такие сложные, да?

Он со вздохом встает, и я вижу, что руки у него дрожат так же, как и голос. Раньше я такого не замечала.

– Надеюсь, ты в порядке? – Он, было, уходит, но возвращается и наклоняется ближе.

Кажется, я знаю, что меня сейчас ждет.

– У меня все будет хорошо. Теперь, я знаю, ты попросишь меня не лезть не в свое дело, – говорит он, – и будешь права, но так как ты всего в часе от дома своих родителей…

Я с улыбкой наставляю на него палец.

– Не лезь не в свое дело!

– Я обязан спросить, – продолжает он. – Иначе изведусь. Почему ты не едешь к родителям на Рождество?

Я становлюсь серьезней. Обхватываю голову руками, но он не замолкает.