И вот настало Рождество

– Ребекка, счастливого Рождества! – кричим мы хором, и когда Чарли берет у меня телефон, я вижу слезы в его глазах.

– Она будет в восторге, – говорит он, пытаясь совладать с эмоциями, чтобы отправить фотографию дочери. – Не поверит, что за одним столом так много людей. Спасибо тебе, Роуз. Спасибо, что пригласила нас. Ты не представляешь, как много это значит.

Я на мгновение кладу голову ему на плечо, и Хелена успевает запечатлеть этот момент на фото. Наша первая совместная фотография. Когда она показывает ее мне, я вижу, что глаза у меня прикрыты, Чарли тоже моргает, еще и с открытым ртом. Она ужасная, но в то же время идеальная. Вскоре все начинают позировать, и я, кажется, чувствую себя счастливей, чем когда-либо прежде.

Я отправляю пару снимков Карлосу, чтобы ввести его в курс дела, он тут же отвечает фотографией с отцом: они держат в руках новые хрустальные бокалы и чокаются на фоне доски «Скраббл».

Оба выглядят очень счастливыми.

Простые радости.

– Роуз, а ну-ка запевай! – перекрикивает всех папа, и стол взрывается смехом.

– Кажется, мы к этому пока не готовы, – шутит Эвелин, и я таю от мысли о том, что нечто подобное мог бы сказать Майкл. Закрыв на мгновение глаза, я вижу его улыбающееся лицо.

– Давайте поднимем бокал за тех, кого нет с нами, – предлагаю я, и со счастливыми слезами на глазах мы чокаемся, с умиротворением вспоминая близких, которые, может, и не сидят за столом, но все же приглядывают за нами. Майкл, его отец, родители Чарли и все, кто не может быть рядом телом, но есть – духом.

– Спасибо, – шепчу я Эвелин на ухо. – Спасибо, что напомнили: любовь продолжает жить.

– Я рада видеть тебя счастливой, – шепчет она. – От этого мы с Майклом тоже счастливы.

Я аккуратно обнимаю ее за плечи.

В воздухе искрится магия. Повсюду разливается счастье.

На дворе Рождество, и мое сердце полно радости.

Глава тридцать шестая Чарли

Когда на эту прекрасную ферму постепенно опускается темнота, развеивается и залихватская атмосфера застолья. Голоса становятся тише, а живая музыка, разливавшаяся по комнате, теперь лишь фоновый саундтрек.

Обе собаки и родители Роуз прикорнули у открытого огня в гостиной, Хелена в своей стихии, играет в настольные игры с Эвелин, Сарой и детьми за столом, пока мы с Роуз заканчиваем прибираться.

– Даже не знаю, как отсюда уезжать, – говорю я, наблюдая за тем, как моя сестра смеется, наслаждаясь партией в «Монополию» с новоприобретенными друзьями. – Честное слово, Роуз, мы с Хеленой великолепно провели день. Но думаю, что Эвелин и твой отец теперь ее любимчики. У нас никогда не было такого Рождества, и мы его никогда не забудем.

Роуз вытирает руки полотенцем и оборачивается ко мне.

– Не хочешь прогуляться по снегу? Только вдвоем?

– Да, – шепчу я. – Будет здорово.

Мы кутаемся в пальто, шарфы, надеваем шапки и перчатки и выскальзываем в темную ночь, где бледный свет луны поблескивает на хрустящем под ногами снеге. Едва мы отходим от дома, Роуз останавливается, чтобы посмотреть на звезды, и я тут же мысленно переношусь в коттедж «У моря» – теперь коттедж бабушки Молли.

– Не хочу, чтобы все это заканчивалось, – говорит она, смотря вверх, и на ее нос, щеки, ресницы опускаются снежинки. – Хочу переживать этот день снова и снова. Не знаю, смогу ли я так же смотреть на жизнь после того счастья, что почувствовала на это Рождество.

– Оно было особенным, – говорю я, притягивая ее ближе, и мы долго стоим обнявшись, слушая падающий снег и доносящиеся из дома голоса. – Ты идеальна, Роуз, ты знаешь? Никогда не меняйся.

– Я не идеальна, – возражает она. – Я…

Она чуть отодвигается, и я обхватываю ее улыбающееся лицо ладонями.

– Для меня идеальна, – говорю я ей. – Ты смешная, смелая, спонтанная, творческая. Ты заряжаешь светом любое место, в котором появляешься. Ты заставляешь меня стремиться стать лучше.

Я глубоко вздыхаю.

– Я так рада, что мы нашли друг друга, – отвечает она.

Роуз улыбается с закрытыми глазами, и на ее длинных темных ресницах скапливаются снежинки. Мы снова целуемся, а потом она отстраняется, обхватив меня руками за талию.

Мы молча обнимаемся, но я вижу: ей не терпится что-то сказать. Она смотрит на меня и игриво улыбается.

– Не проверял в последнее время телефон?

Я задумчиво хмурюсь.

– Нет… А что?

– Возможно, там тебя ждет очень важное сообщение, – говорит она. – Хотела купить еще одну доску, но мое последнее послание было так себе, так что лучше эсэмэской. Давай же. Проверь.

Я ничего не понимаю, но Роуз явно что-то задумала, поэтому я лезу в карман и выуживаю телефон. Конечно же, там моего внимания ждет какое-то сообщение.

– Читай вслух, тоже хочу послушать, – хихикает она.

Я делаю, как велено.

Дорогой мистер Ширин,

Приносим свои глубочайшие извинения, но квартира на Тенерифе на Новый год оказалась под двойной бронью, на все четыре ночи.

Я делаю шаг назад по хрустящему снегу.