И время остановилось

Аурелия опешила. Такой бурной реакции она не ожидала. Обняв сестру за плечи, она подвела ее к дивану и мягко усадила рядом.

– Расскажи мне все, – попросила она. – Кто этот человек?

Мари молча поднялась, откупорила графин с виски, который отец всегда держал у себя в кабинете, налила себе стакан и сделала большой глоток. И лишь потом, вновь сев рядом с Аурелией, начала рассказ.

Речь шла о тех памятных гастролях по Германии в ноябре 1930 года, когда она сопровождала Леандра. Восемнадцатилетняя Мари рвалась повидать мир, и отец рассудил, что дочь уже достаточно взрослая, чтобы взять ее с собой. На одном из званых вечеров, куда их пригласил важный сановник, она и повстречала Рольфа – обаятельного тридцатилетнего офицера, грезившего о головокружительной карьере. Остроумный, начитанный, он мигом покорил сердце юной Мари. Отец, однако, не одобрял этот роман, и не без причины: Рольф был женат.

– Я была молода, наивна и свято верила, что он бросит жену, – призналась Мари, допивая виски. – Мы встречались украдкой, по вечерам, пока отец выступал. Обычно виделись в Берлине, но Рольф навещал меня и в Мюнхене, и в других городах, куда мы приезжали.

Случилось то, что должно было случиться: Мари забеременела. Леандр, узнав об этом, пришел в ярость, но было уже поздно: Мари удавалось скрывать беременность семь месяцев.

– Отец назначил Рольфу встречу в кафе, потребовал, чтобы тот взял на себя ответственность. А Рольф поселил меня в маленькой квартирке в Штутгарте, неподалеку от своего дома в долине Неккара. Обещал перебраться к нам насовсем, как только малыш появится на свет.

Мари родила в сентябре тридцать первого. Она решила дать ребенку французское имя – Доминик: Рольф так и не признал ребенка. Из-за этого они серьезно повздорили, и Рольф, хлопнув дверью, ушел прочь – и не появлялся с неделю.

– А потом заявился как ни в чем не бывало – с цветами, шампанским и конфетами. Я-то, дура, решила, что он приехал делать предложение! Мы выпили, а дальше – провал. Наверное, подсыпал мне снотворного. Когда я проснулась, ребенка уже не было.

В полном отчаянии Мари кинулась звонить отцу, и он тут же примчался.

– Тогда папа и признался, что уже давно внедрился в нацистские круги по заданию разведки. Он тут же составил план по спасению ребенка, хотя действовать нужно было тонко и осторожно. Рольф с супругой были довольно известной парой, обожали Гитлера до потери сознания и надеялись, что он скоро придет к власти. Отец узнал, что своих детей у них нет, и это стало навязчивой идеей фрау Рольф.

Именно жена убедила Рольфа соблазнить юную красавицу с арийской внешностью и добиться, чтобы она забеременела.

– Они с самого начала задумали похитить моего ребенка.

– Откуда ты знаешь?

Мари смахнула слезу, готовую сорваться с ресниц.

– Отец с коллегами пробрались к ним вечером и нейтрализовали прислугу. Горничная во всем призналась. Они скрутили Рольфа с женой – оказалось, что Доминик с ними, – и вызволили ребенка. Но растить его самой было опасно – Рольф бы нас из-под земли достал. При одной мысли сердце кровью обливалось, но выбора не было. Пришлось отдать надежным людям, а самой – начать жизнь с чистого листа…

Аурелия примолкла, потрясенная. Она догадывалась, что сестре пришлось несладко, но лишь теперь осознала весь ужас случившегося. Бедная Мари! Расстаться с родным ребенком, которому сейчас, наверное, уже двенадцать… Страшно вообразить, что творилось все эти годы в ее истерзанном материнском сердце – и что творится до сих пор. И все же, несмотря на эту глубокую рану, она сумела вновь найти любовь.

– Ты же встретила Готье уже после всего? – мягко спросила Аурелия.

При упоминании о муже лицо Мари просветлело.

– Где-то через десять месяцев, – кивнула она. – Хотя я была убеждена, что никогда больше не смогу довериться мужчине. Готье поклялся, что переубедит меня… и сумел!

– Он знает о твоем прошлом?

– Лишь в общих чертах. О том, где сейчас Доминик, – нет, не знает. Так безопаснее.

– Почему? Разве он не в Париже?

Мари взглянула на свои руки – они еще дрожали. Она прошептала:

– Нет. Доминик совсем рядом, под другим именем. И… это девочка. Она даже не подозревает, что я ее мать.

Ошеломленная, Аурелия пообещала себе не доверять дневнику эту тайну. Если она выплывет наружу, сколько судеб будет разбито!

Наутро Леандр обзвонил нужных людей, и худшие опасения Мари подтвердились: Рольф Карлингер получил погоны полковника абвера, переведен в Париж и поселился в отеле «Лютеция». Теперь нужно соблюдать невероятную осторожность, чтобы их имена не попались на глаза грозному эсэсовцу.

– А что, если он возьмется за поиски сам? – встревожилась Мари.

– Вряд ли, у него и без того полно забот с маки в Лимузене и Веркоре. Но даже если возьмется, мы сумеем защититься.

* * *