И время остановилось

Несмотря на эти тревожные слова, Аурелия постаралась совладать с охватившим ее беспокойством.

– Наша армия сумеет дать им отпор, если они вздумают напасть на нас, правда? Это не должно затянуться надолго.

Его большая ладонь сжала ее плечо успокаивающим жестом.

– Не думаю, что они дойдут до того, чтобы захватить нас, мы остановим их раньше. Что бы ни случилось, дорогая, здесь тебе ничто не угрожает.

Их разговор прервало появление Готье. Тридцатилетний сын бывшего начальника вокзала был высоким красивым мужчиной с мягким взглядом. Он заведовал почтовым отделением городка, и все так прониклись к нему сочувствием после безвременной кончины его родителей, умерших один за другим от сердечного приступа, что теперь он и шага не мог ступить, чтобы его не окружили знакомые.

– Право слово, похоже, сюда съехался весь кантон! – пошутил он. – Я уж думал, не доберусь до вас!

– Папе тоже пришлось пожимать огромное количество рук, – развеселилась Аурелия. – Сложно остаться незамеченным, если рядом знаменитый шансонье.

Леандр скромно отмахнулся.

– Да ладно тебе! Большинство из них помнят меня младенцем, они просто подходили узнать, как дела.

Готье протянул Аурелии кулек с леденцами, купленными у кондитера неподалеку. Девушка взяла конфетку и дала ей растаять на языке, наслаждаясь кисло-сладким лимонным вкусом.

– Хорошие, – одобрила она. – А папа купил булочки для Лулу в лотке Шаркуна.

Так прозвали булочника из-за его немного шаркающей походки.

– Вы его слишком балуете, – вежливо запротестовал Готье. – Он и так уже порядочная обжора.

– Должен же он хоть что-то унаследовать от своего деда! – отшутился Леандр. – Кстати, о Шаркуне: похоже, его сыночку уже не терпится промочить горло в «Чик-Чирике».

Аурелия и Готье машинально повернули головы к Толстому Беберу, сыну булочника. Парню еще не было и двадцати, а он уже слыл отъявленным пьянчугой. Устроив на скамье все сто сорок килограммов, он, скрестив руки на груди, то и дело поворачивал свою отечную физиономию в сторону улицы, ведущей к бару.

– У него «Перно» сочится из всех пор, – заметил Готье. – В тот день, когда он унаследует бизнес отца, булочки станут уже не так хороши.

– Или, наоборот, это только придаст им вкуса, – хохотнул Леандр и перевел разговор на бал, который должен был состояться вечером в открытом ресторанчике на берегу.

К большому разочарованию Аурелии, ни о каком походе туда не могло быть и речи из-за ужина с директором кожевенного завода, запланированного ее отцом. Вечер обещал быть тягостным. Ей совсем не нравилось семейство Тардье – манерных и претенциозных буржуа. Прошлым летом их старший сын Шарль попытался за ней приударить, но девушка оставалась совершенно холодна и никак не реагировала на его ухаживания. Этот нервный парень с телосложением борца был ей очень неприятен.

– Я бы лучше пошла потанцевать, – объявила она.

Леандр взглянул на нее и ответил тоном, не допускающим возражений:

– Не сомневаюсь, однако настаиваю, чтобы вечером ты осталась с нами. Тардье пользуются большим влиянием в округе.

Аурелия не стала скрывать своего разочарования. Насколько лучше ей было бы в Париже, где она могла веселиться вместе с Мадлен!

– Вашей дочери хочется развлечься, – вмешался Готье, – это нормально в ее возрасте. Вчера приехал передвижной цирк, они будут давать представления на протяжении трех недель. Можно сходить как-нибудь вечерком, что скажете?

– Прекрасная мысль, – одобрил Леандр, очевидно забыв, что его дочери уже не пять лет.

Неожиданно присутствующие разразились аплодисментами. Октав Рабье, мэр Шатийона, встал у микрофона. Аурелия увидела, как ее сестра поднялась на эстраду, украшенную синими, белыми и красными флажками, где ее уже ждали ученики, взволнованные важностью события. В платье, подпоясанном шелковым кушаком в цветах триколора, Мари была ослепительна, хотя и немного нервничала. Мэр начал свою речь, поздравив детей, получивших аттестат об окончании школы. По его словам, подобным успехом они целиком обязаны директору школы, месье Бруару, а также Мари, которую он назвал превосходной самоотверженной учительницей. Та покраснела, когда раздались аплодисменты. Мари очень серьезно относилась к своим обязанностям, но по натуре была человеком скромным и не любила привлекать к себе внимание.

Потом тщательно подготовленные ученики по очереди выходили к микрофону. Кто-то выпаливал свой текст на одном дыхании, кто-то читал дрожащим от волнения голосом. Когда пришел черед Аннетт, Аурелия послала ей широкую ободряющую улыбку. Девочка выбрала отрывок из стихотворения Юга Лапера, автора из Берри, воспевавшего свою родную землю. Она начала читать ясным голоском: