И время остановилось

Правительство без зазрения совести перекладывало ответственность на англичан, хотя в действительности, как рассказал Леандру один железнодорожник, целые вагоны мяса, овощей и дров ежедневно уходили в Германию. Благодаря продуктам с фермы у Леандра и его дочерей было достаточно овощей, молока и яиц, в отличие от кофе, сахара, масла и муки, которые Леандр, когда в магазинах ничего не оставалось, покупал понемножку на черном рынке. Чтобы Марселина тоже могла прокормить себя и Аннетт, было решено есть мясо только раз в неделю. К счастью, в реке хватало рыбы, но теперь, с приходом ранней суровой зимы, им придется искать другие решения.

Немного отогрев пальцы, Аурелия поставила в деревянный ледник крем-брюле, которое только что достала из духовки, – его они съедят на десерт после супа. После полудня Аурелия не работала, и у нее вошло в привычку готовить еду на всех. Еще год назад она и курицу была не способна отварить, а теперь с удовольствием возилась на кухне. Ей нравились эти моменты покоя, после которых оставалось еще достаточно времени, чтобы почитать на диване в зимнем саду, укутавшись в плед.

Она думала о романе Агаты Кристи, за который собиралась приняться, как только суп будет готов, когда раздался громкий стук в кухонное окно, заставивший ее вздрогнуть. Схватившись за сердце, она обернулась и вскрикнула при виде косматой головы с густой черной бородой, уставившейся на нее через застекленную дверь. Господи, откуда взялся этот оборванец?

– Кто вы? Что вам нужно? – испуганно спросила она.

Стекло было довольно тонким, и незнакомец заулыбался, услышав девушку.

– Аурелия, это я! – проговорил он сиплым голосом.

Этот голос… Не может быть! Ее сердце понеслось вскачь; голова закружилась, и она изо всех сил вцепилась в край стола, чтобы не упасть.

– Аурелия, – повторил мужчина, – прошу, впусти меня. Я замерз.

Это был он! Обезумев от радости, девушка бросилась открывать дверь.

– Антуан! – воскликнула она в смятении, кидаясь ему на шею. – Это ты, ты здесь! Но… как же ты воняешь!

Высвободившись из ее объятий, молодой человек издал смешок и отступил на шаг, чтобы получше ее разглядеть.

– Я так и думал, что ты не сразу меня узнаешь. Прости за мой вид, пришлось брать что подвернулось.

Девушка внимательно его оглядела. Всклоченные волосы, жуткая борода, закрывающая пол-лица, черная от грязи одежда, в том числе подвязанные какой-то веревкой штаны, явно вытащенные из помойки, – она и впрямь вряд ли признала бы его, если бы они столкнулись на улице.

– Заходи и расскажи мне все, – велела она.

Усадив его на стул, она налила ему миску супа, который он тут же проглотил, не говоря ни слова. Аурелия не могла отвести от него глаз: он так отличался от того Антуана, в которого она влюбилась без памяти пятнадцать месяцев назад.

– Спасибо, – сказал он, когда кружка опустела. – Уже и не помню, когда я в последний раз нормально ел…

Ужасный приступ кашля прервал его слова. Аурелия встала и принесла ему стакан воды, немного сыра и ломоть серого плотного хлеба, который они привыкли есть с тех пор, как возник дефицит продуктов.

– Что с тобой случилось? Полагаю, тебя отправили на фронт, но потом?

Антуан медленно прожевал клейкий хлеб, прежде чем ответить:

– Я возвращаюсь из ада, Аурелия. Мой полк и я вместе с ним в мае попали в ловушку в Вогезах. Командование нас бросило, и мы решили сдаться, чтобы спасти свои шкуры. Это может показаться трусостью, но выбора у нас не было.

Аурелия покачала головой.

– Если кого и следует винить в недостатке мужества, так это ваше командование, – успокоила его она. – И что же было дальше?

Антуан снова закашлялся, после чего продолжил:

– Около месяца нас продержали, как коров, на поле, обнесенном колючей проволокой, с пулеметами по четырем углам. В животах пусто, ни водопровода, ни канализации, боши заставляли нас спать прямо на земле. А потом однажды утром нас запихнули в вагоны для скота и отвезли в трудовой лагерь в Германии.

Потрясенная Аурелия слушала рассказ Антуана о том, как его отправили на металлургический завод, где условия работы мало чем отличались от рабских.

– За нами постоянно следили охранники. Приходилось вкалывать по десять часов в день и довольствоваться мерзкой похлебкой из брюквы в качестве еды. К этому еще можно привыкнуть, самое страшное – это побои, которыми тебя осыпают по любому поводу. Одному из пленных как-то в кровь разбили лицо только за то, что у него разболелась голова и он посмел на минуту присесть.

Он сглотнул. Аурелия сжала его руку и встала, чтобы приготовить горячий чай.

– Но ты сумел сбежать! – с комом в горле проговорила она.

Антуан медленно кивнул, словно теперь, оглядываясь назад, сам не мог поверить в этот подвиг.

– Да. Это просто чудо.

– Как тебе это удалось?