И всюду тьма

Кеннет пожал плечами, а потом негромко засмеялся, прикрыв рот рукой, и Ана последовала за ним. Она повернулась к нему спиной и указала на шнуровку.

– Немного расшнуруйте и все, о большем не прошу.

– Хорошо. – Кеннет подошел и потянул за бантик на талии.

Он не подался, и тогда граф потянул сильнее, отчего Ана не удержалась, качнулась назад и уперлась спиной в его грудь. Он хмыкнул и сказал:

– Очаровательный способ привлечь мужское внимание, не спорю.

Ана быстро отошла, чувствуя, как неловкость вновь наполняет ее до краев.

– Не играйте со мной, граф! Не хотите помогать – не надо!

– Да? – Он беззлобно усмехнулся. – Я не играю, а подыгрываю. Ладно, давай развяжу.

Ана снова повернулась к Кеннету спиной. Что на него нашло? С тех пор как она его поцеловала, он старательно сводил на нет любые двоякие ситуации, возникающие между ними. А сейчас он не то, что их не избегает, – он их создает! Ей на ум пришел подслушанный разговор: «Быть может… когда они говорили о любви…» Но Ана тут же отбросила эту мысль, замотав головой.

– Ты чего? – спросил Кеннет.

Корсет, весь день безжалостно сдавливающий ее внутренности, ослаб, и тяжелый атлас потянул его вниз. Она подхватила бюстье, спасая себя от нежелательного обнажения.

– Все, хватит, граф, спасибо! Можете идти!

Но он не ушел. Даже не пошевелился. Ана чувствовала его пристальный взгляд на спине. А потом касание. Чуть ниже лопаток, там, где сползло платье, Кеннет выводил косую линию пальцем.

Ана замерла, пока толпы мурашек разбегались по телу. От прикосновения ей было немного щекотно, но больше приятно.

– Заметили шрамы? – Несложно догадаться, что ее зажившие, хоть еще красные раны открылись его взору. – На спине их не так много.

Они не сильно беспокоили Ану: она их не видела, а горничные учтиво не напоминали. Иногда, перед сном или по утрам, Ана рассматривала те, что покрывали ее бедра: она пыталась вспомнить их происхождение. Некоторые она получила от матери-настоятельницы, другие – во время аукциона рабов, только что именно с ней случилось? В воспоминаниях ясно сохранился лишь последний миг перед тем, как Тьма стала ее частью. Все остальное смешалось в туманной агонии.

– Вам они кажутся некрасивыми? – спросила Ана.

– Некрасивы ли они? Нет. Но мучительны и печальны. – Низкий голос нежно коснулся ее слуха. – Я презираю этот мир за то, что он сделал с тобой, ненавижу, потому что он посмел оставить на тебе свои отпечатки.

Кеннет притянул Ану к себе и обнял. Его горячее дыхание скользнуло по шее, лаская нежную кожу. Мир вокруг замер. Граф долго прижимал ее к себе, окутывая безмятежностью, и казалось, что ничего теперь не может причинить ей страданий, и все одновременно может.

Глава 43. Святые не умеют лгать

Кеннет ушел, улыбнувшись на прощание.

Ана улыбнулась в ответ, и сейчас, когда она осталась одна, она никак не могла прийти в себя. Бабочки из живота, казалось, разлетелись по всему телу, разрывая ее крыльями новых, сильных, переполняющих чувств. Она обхватила себя руками, желая удержать их.

Освободившись от пышного платья, Ана рухнула на кровать и укуталась в одеяло. Бал, вопреки ожиданиям, не помог избавиться от романтической привязанности к Кеннету. Наоборот, чувства лишь усилились. Настолько, что, ворочаясь без сна уже который час, она признала, что влюбилась. Окончательно и бесповоротно.

Как бы Кеннет ни пугал ее порой, как бы ни был жесток к ней или к другим, как бы ни раздражал своими нравоучениями, он всегда рядом. Он окружил ее заботой, которой ей так давно не хватало, в конце концов спас ее, стал… всем для нее. Как же хорошо, когда есть на кого положиться, когда забирают твои тревоги, когда можно позволить себе забыться.

И, ей ведь не показалось, у Кеннета есть какие-то чувства к ней? «Какие-то» – даже в мыслях она не решалась обратить их в слова. Ана вознесла молитву сама не зная кому: «Пусть надежда станет уверенностью».

Утро Ана встречала в спешке. Пока она расчесывала волосы, горничная помогла ей облачиться в скромное платье с пепельно-голубым верхом, темно-синей юбкой, длинными рукавами и строгой, закрытой горловиной. О завтраке пришлось забыть – проснулась она слишком поздно, но живот капризно урчал. Ана печально вздохнула: как же быстро человек привыкает к комфорту!

В малой гостиной уже с полчаса томился Карл. Ана не могла поверить, что он так буквально воспринял обещание навещать ее. Стоя перед дверью, она собиралась с духом, предчувствуя долгий разговор о своем поспешном уходе. Наконец, накинув на лицо маску доброжелательности, она вошла.

– Доброе утро, Карл! Чем обязана столь раннему визиту? – в ее голосе послышался укор, ведь приходить, не уведомляя заранее, считалось очень грубым.

Карл поднялся с небольшого диванчика и приветствовал ее. Малая гостиная оправдывала свое название: она была немногим больше спальни Аны. На мраморной поверхности стола красовался изящный кофейник, три чашки и молочник. Ана опустилась напротив Карла и, не обнаружив ничего съестного, снова вздохнула. «За угощения Кеннет лично отвечает, что ли?» – невольно пронеслась мысль.