И закружилась снежная кутерьма

— Вы со своей девушкой отправились в тур в чукотскую сказку «Девушка и Месяц». Понятно?

— Допустим, — сказал я, — хотя с чего бы?

— По акции, — объяснил Илья

— Не мешай, Илья. Ты, Иван, просто этого не помнишь. Что-то пошло не так, и твоя девушка осталась в сказке. Для корпорации это катастрофа, но только в том случае, если об этом узнают. Сказочные угодья совершенно не исследованы. Куда попала твоя Ирина, и что с ней случилось — неизвестно.

— Спасать ее не собираются — вот в чем суть! — снова встрял Илья.

— Да! После встречи клиентов — а я встречаю вернувшихся из сказки — нам дают понюхать забудку. Чтобы не помнили лишнего. Коммерческая тайна, говорят, и все прочее. Платят нам хорошо, поэтому никто не интересуется, что мы там забываем. Обычно я просыпаюсь на другой день с чистой совестью, и все в порядке. Но ты так орал про свою возлюбленную, что ее надо спасать — я просто не могла слушать. Ушла от девчонок за кулису, пока тебя утешали, и позвонила Илюхе — вроде, никто не заметил. Сказала, что пропала в «Девушке и Месяце» некая Ирина, чтобы он мне потом напомнил.

— А я вас как раз отправлял! Так совпало. Помнишь меня?

Я покачал головой.

— А я вас помню. Твоя девушка классно танцует. Она мне очень понравилась.

Катя внимательно глянула на Илью, но мне было не до их отношений.

Кое-что начало смутно вылепляться из той каши, что царила у меня в голове в последние дни.

— А на что похожа эта забудка?

— Такой цветочек, с георгин размером, сухой, желтый, с острыми лепестками, пахнет пылью, растет в пустыне, никогда не вянет — в общем, полная противоположность нашей незабудке. Его приносят из одной сказки.

— Но это, наверное, незаконно?

— Кого волнует! Главное, что все, кто в деле, нюхают эту забудку и благополучно забывают то, что корпорации не надо. При сохранении прочих воспоминаний. Возможно, и прежде в сказках кто-то терялся, но это все забыли, включая родственников.

Тут воды моей памяти забурлили, и скрытое под водой чудище всплыло на поверхность, явив свое уродливое тело. Все посленовогодние странности сложились в страшноватую картинку.

Духи-пробники на пахнущих пылью подсолнухах, которые давали маме — раз; странное нападение на папу, в результате которого он нанюхался цветов с жесткими лепестками, оставивших у него на щеках и переносице такие же царапины, как и у меня — два. Значит, мы втроем надышались забудкой. Просто я не помню, кто и когда давал мне ее нюхать. А родителям, видимо, досталась меньшая доза: они помнят желтые цветы, но относятся к приключениям с ними крайне легкомысленно. Обилие еды, приготовленное мамой — она ждала нас в гости вместе с неведомой девушкой — три. Значит, отношения с этой Ириной зашли так далеко, что мы собирались встречать Новый год вместе с родителями. Черт! Ничего не помню! Как можно забыть такое! Наконец, странные провалы в собственных воспоминаниях — четыре.

Стиратели памяти охватили ближний круг, а для всех прочих друзей и знакомых подсунули мне даму с тем же именем, что у моей девушки, и я радостно сообщал всем, что мы с Ириной расстались, вызывая удивление и взаимное непонимание у всех, кто ее знал — пять.

И еще из квартиры унесли все вещи, связанные с моей ныне незнакомой возлюбленной, убрали фотки в компе и телефоне, сымитировав ограбление — шесть! Хватило бы и вполовину меньше доказательств. Я скороговоркой выдал все эти открытия.

Катя и Илья согласно кивали.

— Но все-таки подсознательно ты ее помнил — вот и нарисовал.

Я пытался осмыслить ситуацию: у меня есть невеста, просто замечательная — я влюбился в свою Бемби, пока рисовал. Эти ребята утверждают, что она в жуткой опасности. (Тут и несвойственная мне тоска получает объяснение — семь или восемь). И теперь мне надо отправляться черт знает куда, в полном смысле слова, и искать неизвестно кого. Типа: «иди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что»! Такое задание в сказках дают тому, от кого хотят избавиться.

— Значит, Илюш, — сказала Катя, — кажется, он понял. Пока мы его тут оставим, пусть он все обмозгует, переварит, а когда будет готов, ты его тайком переправишь в сказку.

— Только не тяни, — это уже относилось ко мне. — Учти: северные сказки — жесткие, первобытные. Неизвестно, как там твоя Ирина справляется.

— Лучше провернуть все, пока каникулы, потому что это дело энергоемкое, а на фоне праздничного наплыва, может, никто лишнего подключения и не заметит, — Илья с сомнением кусал губы.

Мои гости были настроены серьезно.

Я представил, что они сейчас уйдут, а я останусь сидеть под доверчивым взглядом моей нарисованной Бемби, а в это время реальная девушка с такими же глазами, может, ползет по снегу, замерзает, и шепчет посиневшими губами мое имя. Я — ее единственная надежда. А надежда эта развалилась в кресле у компа в ярко освещенной теплой квартире и прихлебывает чай с имбирем. Посторонние ребята рискуют ради нее карьерой, и возможно, жизнью, памятью — уж точно, а я что?

— Ладно, ребята, — я залпом допил остывший чай. — Я готов. Пошли.

Хорошо, хоть знаю, как моя любимая выглядит.

— Моя смена через три часа, — сказал Илья.