Я

– Что ж ты не идешь сразу? Зачем тебе отдых, если ты только проснулась? – взвизгнул откуда-то из дальнего уголка подсознания Страх и Она с ужасом физически почувствовала, как он становится все сильнее, накрывая собой все большее пространство в ее голове.

Не отвечать ему. Не отвечать. А повернуться и идти в спальню.

– В спальню? Ты даже не уверена, знаешь ли ты, где она находится! А второй такой ошибки ты не выдержишь, нет-нет, не выдержишь!

Она знала, что Страх был прав, Она была уверена, что не выдержит. «Думай же!» – с тоской приказала Она себе. – «Прихожая, направо коридор и налево коридор, и правый коридор заканчивается… чем? Кухней или…»

– Не пытайся даже, все равно ошибешься! Ошибешься! – безнаказанно визжал Страх.

Ей на помощь пришел Второй Страх. Он был гораздо сильнее Страха, и Она сразу нашла дорогу в спальню. Второй Страх шепнул, что если я вернусь и найду Ее без сознания на полу, с опорожнившимися мочевым пузырем и кишечником, как уже бывало, когда Она теряла сознание из-за Страха… Лучше умереть.

Сев на кровать, Она беззвучно и бесслезно заплакала. Правда, быстро успокоилась и нажала на кнопку. Ту, которая подскажет, где находится телефон, а в телефоне будет мой голос, бархатный, с грецкими орехами в меду, и Она расскажет, как Ей нравятся запахи в моей квартире, в прихожей лаванда, в спальне тархун, на кухне ваниль, в гостиной фиалки, а в ванной… Я буду слушать Ее, улыбаясь, потому что Она не исчезнет сегодня из моей жизни, а будет терпеливо ждать легкого стука палки о дверь, затем щелчка тугого замка и шагов с пришаркиванием… В завершении разговора Она сказала, что посягнет на запах ванили в его кухне и перебьет его запахом макарон с сыром. Я не против? А я… почувствовал, что люблю Ее.

И помешать нам не сможет даже Ее Страх.

И наша слепота.

Я в двух Тель-Авивах

– Вот суки… – лениво изрекает Слава, зевая во весь рот и интеллигентно затыкая его кулаком. Слава обычно работает в утреннюю смену, поэтому ночной вызов не добавляет ему энтузиазма и, уж тем более, желания что-либо делать.

– Да… – уныло поддакивает Игорь, вышедший как раз в свою смену, но не отличающийся особым трудолюбием. По крайней мере, мной в этом грехе Игорек замечен не был.

Мне тоже приходится поддакнуть и сплюнуть. Правда, я не знаю, кого конкретно имел в виду Слава, но это и неважно – собирательный образ богатого придирчивого хозяина постоянно торчит перед глазами в виде Давида, менеджера по персоналу. Не утешает даже то, как с ним говорят настоящие хозяева, заказчики, вернее, лишь исполнители заказчиков. Иерархия, мать ее. Сигарета, зажатая как надо, между большим и указательным пальцами, проходится колючим дымом по роговице правого глаза, и я остервенело тру его. Три часа двадцать пять минут утра, пятнадцатое октября 200… года. Тель-Авив, гостиница «…тон». Сегодня, двенадцатью часами позже, в этом просторном зале два богатых отпрыска еврейских родов с грузинской внешностью и бухарским происхождением, оттопыренными карманами и пожилыми женщинами в затертых халатах в качестве гостей соединят свою судьбу навеки. Судя по развешанным всюду жидкокристаллическим дисплеям, демонстрирующим фотографии счастливой пары, носатая чернобровая субтильная невеста вполне довольна своим лысым небритым женихом. Еще бы! Парочка была запечатлена то возле шикарной машины, то у строящегося трехэтажного дома, то на пляже (не израильском, их-то мы знаем) в окружении смуглых красоток с венками на шеях. Гавайи? Грузинские или бухарские свадьбы в тель-авивских гостиницах стартуют с ценника в миллион евро. Гостей бывает человек 800, лица все одни и те же: сегодня они на свадьбе, завтра на бар-мицве, послезавтра на брит-миле… Плотные конверты с наличностью и чеками циркулируют между ними, не успевая даже осесть на банковских счетах. Я снова сплюнул; в курилке нечем дышать, и лишь воспаленные глаза бьют красным сквозь завесу сигаретного дыма, по плотности не уступающего концентрации пыли где-нибудь в эпицентре хамсина*. Хотя Б-г его знает, бывают ли у этих хамсинов эпицентры.

Я смотрю на Славика с Игорьком. Они классические «русские в Израиле». Живут оба в Бат-Яме**, что само по себе уже является некой характеристикой, читают, смотрят, слушают только русскоязычное, благо в Стране обетованной этого навалом, от газет до телеканала. Носят обязательные для таких как они золотые браслеты или цепи – признак благосостояния, однако! Зарабатывают (шесть рабочих дней в неделю) около полутора тысяч долларов в месяц, для Израиля это немного. Зато приехать «гостевать» с цепурой – шик. Иврит знают на уровне полутора десятков общих слов и выражений, учить больше не намерены – а зачем? Все что надо по работе им объяснят, благо русскоязычные есть везде, водки они купят в русском магазине, выпьют с русскими друзьями под журчание Первого канала из телевизора.