Я

В девяностые, после массовой утечки мозгов из бывшего Союза, руководители некоторых российских издательств, кто раньше, кто позже приняли гениальное в своей простоте решение, заручившись поддержкой избитой поговорки про Магомета и гору. Алло! Мы ищем таланты! Но не впрямую, а через таких вот агентов, засланных казачков вроде Виталия. В США, Канаду, Германию, Израиль, Австралию были направлены люди, которые, подобно курицам, терпеливо выклевывали одинокие зернышки из пыли, покрывавшей весь двор. Отчаявшиеся писатели и поэты, работающие на заправках и в гостиницах с радостью подписывали самые грабительские контракты, «казачкам» шли немалые проценты, издательство выпускало книги многотысячными тиражами, и все были счастливы. Дошло до того, рассказывал Мишка, что агенты работали сразу на несколько издательств и продавали, естественно, тому, кто дороже заплатит. Обычно они представлялись представителями филиала того или иного издательства в данной стране. С писателем заключался контракт с покупкой всех прав на книгу с тиражом, скажем, в три тысячи экземпляров, его приглашали в подставную контору, заверяли бумаги с помощью подкупленного нотариуса и обещали прибыль согласно продажам плюс, естественно, деньги за переиздания, после чего, вежливо попрощавшись, предлагали ждать. В России печаталось два тиража, в три и двадцать тысяч экземпляров соответственно, после чего часть «трехтысячного» тиража выбрасывалась в русские книжные магазины заданной страны, без рекламы и раскрутки. Итог был печален и закономерен: писатель убеждался, что его книга в продаже, а также, что ее никто не хочет покупать, расстроенный агент выплачивал ему мизерный гонорар и покупал себе новую машину, а издатель строил дачу для дочери в Подмосковье. Россия, однако.

Виталий, наконец, начинает рассказывать. Он обрисовывает мне перспективы, приятно волнует суммами, прищурившись, представляет меня на вручении какого-нибудь «Букера» и вообще, умело загоняет доверчивую косулю в чащу леса, где, притаившись, сидят в засаде охотники. Дождавшись полувопросительной паузы в его монологе, я отхлебываю вина – эх, черт, хорошее какое, даже жаль! – и выплескиваю оставшееся ему в морду, с удовольствием замечая брызги, летящие на накрахмаленную скатерть и белоснежную рубашку. Вино хорошее. Значит, не отстирается. Виталий сидит, разинув рот и выпучив глаза, и я, краем глаза следя за приближением перепуганного официанта, швыряю в агента скомканную салфетку и говорю рычащее:

– Вытрррись, урррод! – Разворачиваюсь и иду к выходу. А у двери кричу:

– За Саню, за Вовку Менина, за Костика – понял?!

И, не дождавшись ответа, выбегаю на улицу.

Дома, садясь за старенький компьютер, я заплакал. Наверное, из-за того, что месть оказалась какой-то дурацкой.

Я ухожу

Крепкое сочное яблоко с хрустом разломилось пополам, брызги сока полетели в разные стороны, а нож остался торчать в исколотой многочиленными попаданиями доске. Я судорожно выдохнул: получилось. Третье яблоко, третий бросок. Я готов. Многие месяцы тайных тренировок, нитяная боль в руке от предплечья до кончиков пальцев, когда кажется, что будто под кожей протянута огненная веревка, таблетки, притирания, бессонные ночи, полные сомнений – все это позади. Я готов уйти.

Мое тело совершенно. Дельты, трапеция и бицепсы умеренно округлы, но не перекачены, грудные мышцы с прессом в достаточной мере подсушены и уплотнены, квадрицепсы и икроножные мышцы подчеркивают уровень развития ног. Работа надо мной продолжалась не один год, и из рыхлого двадцатитрехлетнего очкарика с довольно высоким IQ, слабой спиной и намечающейся одышкой на свет вылупился, как мощная бабочка из безжизненного кокона, мой альтер эго: статный, сильный, в меру грубоватый самец с приятными глазу цветом волос (краска) и глаз (линзы), сильными чертами лица (небольшая пластика с парочкой инъекций), безупречными зубами (очень дорогой стоматолог), хорошо продуманной и вычищенной в нужных местах биографией, а также целым томом возможных сценариев развития событий, заученных мной наизусть. Казалось, кукловод с прозаичным именем Игорь Семенович предусмотрел все. Но на самом деле, в многолетней погоне за совершенством он забыл как следует натянуть веревку у своей куклы. А может быть, она перетерлась сама.