Я, бабушка, Илико и Илларион

– Нодар, парень, рассвело! Стало светло, Нодар! Слышишь, парень, светло кругом! Все стало на свои места, все улеглось – дом, роща, Супса, собака, корова, кувшин, икона, мать и отец мои! – Он глянул на окно. – А вот и Бог! Показался Бог, Нодар! Слава Тебе, Господи! Как Ты сумел осветить все? Покажись Нодару, великий Боже! Дважды два – четыре, а трижды три – девять! – Дидро правой рукой дотронулся до своего виска. – Вот где стало светло!.. Я вижу теперь все! Я умираю внутри, во тьме, и выхожу на свет! Все мои боли остались там, внутри! Выйди на свет, моя душа, выйди!.. А что Ты делаешь, Боже?! – крикнул вдруг Дидро. – Убиваешь меня, Боже?! Теперь, когда стало светло, когда Ты всему отвел свои места, теперь Ты хочешь отнять у меня душу?! Стой, Боже! Не делай этого, Господи!.. Нодар! Не разрешай Ему! Попроси Его, пусть не убивает меня! Пусть Он покажется, поговорит с тобой! Умереть теперь, когда я перестал быть Ежиком, Ломовым и Мылоедом?! Скажи Ему, попроси Его, Нодар, пусть подарит мне хоть один день жизни! Попроси!.. – Дидро постепенно понижал голос и последние слова произнес шепотом. Он опрокинулся навзничь, и теперь лишь по движению его побледневших губ можно было догадаться, что он продолжает уговаривать меня попросить Бога о продлении его жизни.

Я хотел вскочить, бежать, звать на помощь, но Дидро по-прежнему крепко держал меня за руку. И тогда я закричал:

– Помогите, люди! Дидро умирает! Эй, люди, зовите врача! Э-е-е-ей! Выходите, люди, помогите Дидро!..

Ревела Супса, в припадке дикой злости угрожавшая разрушением всему вокруг. И никто не услышал моего крика. Тогда я упал на колени и обратился к иконе Богоматери:

– Не убивай, Боже, нашего Дидро! Разве можно убивать его теперь, когда все у него пошло на лад, когда все для него стало светло и ясно?!

Я почувствовал, как постепенно слабеет рука Дидро. Потом пальцы его разжались, и кисть руки медленно сползла к стоявшему на треногом стулике кувшину.

Дидро больше не дышал.

– Эх, Боже, где твоя справедливость?

Я встал и вышел во двор. Давешние собаки исчезли. Лишь верный пес Дидро лежал у ворот, уткнувшись мордой в передние лапы, умными глазами глядел на меня.

Серые облака покрывали небо. И сквозь них, словно скрывающийся от преследователей преступник, украдкой пробиралась луна.

С воем и ревом бросалась на берег сумасшедшая Супса. И я, как в детстве, испугался, что вот-вот она снесет домик Дидро. Ну и черт с ним!

– Боже, пусть волна разрушит и смоет этот несчастный дом, пусть! – крикнул я. Но слишком громко шумела Супса, и Всевышний не услышал моего голоса. Дом по-прежнему стоял себе, не ставя ни во что буйство бесновавшейся реки.

Я покинул двор. Собака поплелась за мной.

– Чего тебе, пес?

Словно устыдившись, собака опустила голову и поджала хвост.

– Ты откуда, парень? – услышал я вдруг окрик.

Это был Теймураз Чанишвили, наш аптекарь.

– Был у Дидро…

– Ну и как он, Дидройя-ломовой?

– Умер Дидро, уважаемый Теймураз!..

– Да ты что? Не может быть! – вскрикнул Теймураз и потом добавил: – А впрочем, так оно и лучше… Ну что за жизнь была у несчастного? Одно мученье… Слава Тебе, Господи!.. – Аптекарь перекрестился и быстрыми шагами направился к дому Дидро. Собака поплелась за ним.

…Я взглянул на небо. Луны не было. Луна успела скрыться…

Кровь

Перевод З. Ахвледиани

Стриженый мальчуган с нанизанными на прутик бычками в руке стоял, понурив голову, под липой, печальными глазами разглядывал свои облепленные грязью голые ноги и думал: «До чего же этот старик похож на моего отца! Седые волосы… Черные брови… Широкий нос… Красивые глаза… И голос – низкий, приятный… Если закрыть глаза, можно представить, что он – мой отец!..»

И мальчуган зажмурился.

– Вот поэтому-то я и пригласила вас, уважаемый мой Кишварди!.. Нет больше моих сил! Совсем отбился от рук, негодник!.. Все дети как дети – с книгой не расстаются, а он знай себе день и ночь ловит этих бычков!.. А что он выкинул третьего дня?! Бросил в наш общий – с Гоподзе – колодец огромный арбуз! Арбуз лопнул, и вот уже неделя, две семьи вместо воды пьют компот!..

– Убей меня бог! Это правда, мальчик?! Уж не беспокойтесь, уважаемая Юлия! Вот как заберу его в Гурию, да как повешу за ногу на чинаре, – напляшется он у меня!

– Не знаю, за что вы его там повесите, но я так скажу: счастливая его мать, не пришлось ей глядеть на этого негодника. И отец его тоже, между прочим, счастливый…

– Как вы полагаете, уважаемая Юлия, не будет, значит, с ним сладу?

– Не знаю, ничего я не знаю… Судите сами: послала я его недавно на мельницу… Пуд отборной кукурузы унес, изверг, а вернулся с пятью фунтами муки в мешке. Остальное отдал, оказывается, непутевым детям Валико Кухалашвили! «Много их в доме, – говорит, – живут впроголодь…» Каково, а?!

– Убей меня бог! Это правда, мальчик?!

– Это еще что! Позавчера он да дружок его – босяк Кукури Угулава – прокрались в сад – подумать только! – своего же учителя географии Датико Цверава, нарвали персиков и выменяли их на табак! Каково?!

– Убей меня бог! Это правда, мальчик?