Я без ума от французов (СИ)

Они молчат, и Селестин не знает, о чем думать. О брате уже достаточно. О Дафне даже начинать не хочется. О работе? Но он отлично знает, какие у него с ней проблемы, и от них начинает немного побаливать голова. О близнецах? А от мыслей о них начинает подташнивать. Селестин на самом деле никогда не был таким злым или бессердечным человеком, как о нем думал Тиерсен. И решение избавиться так от тех, кто мешал ему, пришло не так уж просто, хотя Селестин и давно думал об этом. Но его пугало многое: и страх перед самим убийством, и боязнь ответственности, и полная неосведомленность в этой области. Но все сложилось так удачно – Селестин думает, что он, наверное, единственный человек, которому так повезло с родственниками в этом плане, – что он не мог не решиться. И теперь ему нужно только не думать о всяких карах Господних и человеческих за еще не совершенное, ни о чем не нужно думать. Об этом подумает Тиерсен. Хоть о чем-то в его жизни. Если бы Селестин знал, что его мысли стоят всего-навсего каких-то денег, то заплатил бы ему за это намного раньше.

Но хотя Тиерсен вроде бы разбирается с его делами, от беспокойства Селестин никак не может избавиться. Он хочет не думать, но не может. День тянется за днем в бесконечном ожидании, а Селестин хорошо знает, что нет ничего хуже ожидания. Знает с тех самых пор, как ждал, когда Тиерсен вернется и решит все его проблемы. И ему очень хотелось рассказать кому-нибудь тогда – хочется сейчас – о том, отчего он не мог – не может – спать, но как тогда он не собирался этого делать, так и сейчас не собирается. Селестин никогда и никому не говорит то, что думает, и не будет отказываться от этой привычки. Да и если бы отказался, то что бы услышал от того же Тиерсена? “И это ты мне говоришь? Вот уж действительно, тебе больше всех надо об этом думать”. Нет, Селестин Мотьер не меняет своих привычек по мелочам.

– Слушай, у тебя сейчас такое лицо… – Тиерсен явно хочет назвать какое-нибудь неприятное сравнение, но только ухмыляется краем губ, – странное, в общем.

– Вспомнил о работе, – Селестин вздыхает и еще раз приглаживает волосы, успокаивая себя.

– А я думал, что когда ты вспоминаешь о работе, у тебя в штанах все начинает подниматься, – Тиерсен говорит это и резко фыркает, утыкаясь в чашку. – Извини.

Но Селестин уже не сердится. Он знает, что Тиерсен сказал это случайно. Чего тот никогда не делал, так это не обижал своего брата. Только нечаянно, только из-за своего эгоизма. Но специально – никогда. Они еще немного молчат и пьют кофе, но это уже чуть менее неуютное молчание.

– Сел, ты так и не ложился? – Селестин слышит шаги в коридоре и поворачивает голову раньше, чем Дафна это говорит. – О, извини, я не знала, что у тебя гости, – она только касается двери и сразу отступает в темноту коридора: Дафна одета в одну ночную сорочку, пусть и довольно скромную, но все-таки не прикрывающую колени и плотно облегающую небольшую грудь.

– Все в порядке, это мой…

– Друг. Старый друг и коллега, – Тиерсен вежливо смотрит Дафне в глаза, не опуская взгляд ниже.

– Д-да, – Селестин резко поднимается. – Я сейчас принесу тебе халат.

– Я у Селестина буквально на пару дней, пока не найду новую квартиру, – мягко говорит Тиерсен, возвращая взгляд к чашке, потому что Дафна неуютно начинает теребить шнурок на вырезе, прикрывая грудь рукой. Но она все-таки отвечает:

– Приятно познакомиться, – и Тиерсен может оценить ее ответную вежливость: разумеется, встретить в начале шестого утра на кухне квартиры своего любовника незнакомого мужчину в одних трусах – ни хера не приятно.

Селестин возвращается быстро и помогает Дафне надеть халат. Принести что-нибудь прикрыться Тиерсену он даже не подумал, и тот только пересаживается подальше за стол, кладя ногу на ногу.

– Будешь кофе? – спрашивает Селестин, возвращаясь к столу.

– Да, я бы не отказалась от чашечки, – неожиданно отвечает Дафна. – С молоком, если можно, – она садится на стул и поправляет полы халата. Тиерсен видит, что она явно хотела переговорить с Селестином наедине, и отлично понимает, что мешает им, но если он сейчас пойдет в постель, то уснет сразу же. А Тиерсен Мотьер действительно всегда действует в собственных интересах. Поэтому он невозмутимо пьет кофе и изучает кухонный гарнитур, пока Селестин возится с кофеваркой, а Дафна водит длинным пальцем по краю стола.

– Спасибо, – она улыбается Селестину, когда тот ставит чашку перед ней и опускается рядом. – Так вы работаете вместе с Селом, месье?.. – она даже пытается вежливо начать разговор, но Тиерсен игнорирует ее намек на то, чтобы он представился.

– Да, абсолютно верно. Мы уже давно работаем вместе, но, боюсь, такой красивой девушке это будет неинтересно, – Тиерсен улыбается. – Все эти бумаги, счета… Скука.