Я без ума от французов (СИ)

– Смотреть смотри, но руками не трогай, – Одетт, ассистентка Жака, смелая и иногда грубоватая на язык девушка, смотрит на Тиерсена с шутливой ревностью. Они все здесь очень много шутят, и Тиерсен, нарочито серьезно соглашаясь с Одетт, чувствует себя расслабленно. Ему даже не приходится играть какую-то необычную роль, и он просто очень хорошо проводит время в ожидании нужного дня.

Месье Лабади – сухопарый пожилой человек с немного растрепанными седыми кудрями, цвет которых он сам называет “благородным пепельным” – сидит за столом своего кабинета и немного устало курит длинную сигарету. Но когда Тиерсен заходит внутрь, он почти сразу откидывается в кресле, принимая довольный жизнью вид.

– Жизмон, мое драгоценное юное приобретение, – он улыбается так, что видны почти все белоснежные зубы целиком. Может, конечно, и свои, но вряд ли. И конечно, Тиерсен кажется ему юным. Когда меняешь себе зубы на вставные и придумываешь красивые названия для седины, кто угодно младше тридцати пяти будет для тебя юным. – Садись, мой дорогой, – Лабади кивает на второе кресло. – Вы уже две недели у меня работаете, так что я хотел спросить: как вам? Все в порядке, никто не обижает? – он смеется артистично, и Тиерсена немного раздражает его манерность, но даже не настолько, чтобы думать об этом больше секунды.

– Нет, все отлично, месье Лабади, – он улыбается. – Я думаю, мы постепенно вливаемся в вашу большую семью.

– Что же, надеюсь, надеюсь… Но я хотел поговорить с тобой кое о чем, Жизмон. Я ведь правильно понимаю, что мне стоит обращаться с предложениями именно к тебе?

– Абсолютно, – Тиерсен кивает и внимательно слушает.

– Ты знаешь, иногда мы даем не только публичные выступления. Я имею в виду, не только для публики с улиц. Иногда люди очень хорошо платят за масштабные мероприятия частного характера, – Лабади делает короткую паузу на затяжку. – Нет, конечно, вы работаете у нас не так много, но я видел вас на сцене. Конечно, заметно, что вы выступали раньше только в мелких труппах где-то на задворках Италии, но, в общем и целом, вы держитесь очень уверенно и сами отлично знаете, сколько людей приходит посмотреть на вас. Итак, да, к чему я веду… Через неделю Серафен Мотьер – может быть, ты слышал его имя в новостях – устраивает одно из таких частных мероприятий. День рождения его дочери. Не обычный день рождения, разумеется, мы работаем с ним последние несколько лет и каждый раз составляем огромную программу, он предоставляет сцену, это куда больше вечерний прием с полноценным представлением, чем детский праздник. Боже, когда малышка вырастет, мы потеряем приличную часть дохода… – Лабади легко усмехается, на секунду опуская взгляд. – Но неважно. В любом случае, программа уже давно составлена, и мы выступим, как обычно. Но, видишь ли, мой любезный Жизмон, девочка, юная мадемуазель Мотьер, имеет некоторые склонности… Она любит опасные представления, то есть безобидными фокусами, клоунами и ручными голубями ее не развлечь. И я подумал, что, может быть, вы бы не отказались выступить со своим номером для нее? За отдельную плату, разумеется. Это обычное выступление, может быть, вас попросят о некоторой импровизации, но месье Мотьер никогда не скупился на оплату, так что я бы советовал вам согласиться, это хорошее предложение.

Тиерсен молчит недолго, ему нет особенной нужды скрывать легкую задумчивую улыбку уголками губ. Все вышло отлично, само по себе, и не пришлось никого травить, чтобы заменить чужой номер.

– Да, я думаю, что мы согласны, месье Лабади, – он улыбается шире. – В конце концов, лишние деньги никому не помешают, верно?

– Тогда я могу позвонить месье Мотьеру? Или вам все-таки нужно обсудить это с отцом?

“А мы с ним не разговариваем”, – думает Тиерсен, но вслух этого, конечно, не говорит.

– Он очень любит выступать для детей, так что не думаю, что в этом есть необходимость. Наоборот, это будет очень приятный сюрприз для него, – Тиерсен поднимается.

– Отлично, – Лабади тушит сигарету и сводит пальцы под подбородком, дожидаясь, пока Тиерсен покинет его кабинет.

– Папочка? – Тиерсен не может удержать смешок, когда говорит это, заглядывая в гримерку. Цицеро не отрывается от подведения глаз черным карандашом и на ощупь хватает оставленную кем-то на трюмо пудреницу, довольно метко швыряя на голос. Тиерсен ловит ее и аккуратно кладет на ближайший столик. – У меня хорошие новости, – он говорит как ни в чем не бывало. – Месье Лабади предложил нам поработать на одном празднике через неделю. Говорит, заплатят прилично, – Цицеро не отвечает, упрямо уставившись в зеркало, зато вездесущая Одетт тихонько касается плеча Тиерсена.