Я была джихадисткой. Расследование в центре вербовочной сети ИГИЛ

– Ты должна знать только одно: подлинный ислам заключается в восстановлении халифата, а единственные, кто приносит себя в жертву ради этого дела, это члены ИГИЛ. Все остальные – неверные.

– Значит, сегодня ты сражался с этими неверными?

– С неверными из «Фронта ан-Нусра». Поверь мне, они хлебнули по полной.

С довольной улыбкой на губах Билель размахивает своим телефоном и украдкой показывает фотографию искалеченных трупов. Он ликует.

– Я плохо разглядела, покажи еще!

– Нет. Лучшую из фотографий я приберегу для твоего приезда…

– Но это точно отрубленные головы?

Вместо ответа Билель подмигивает Мелани с широкой улыбкой на губах.

– Ты убиваешь людей… Это не согласуется с исламом, который я выбрала.

– Сестра моя, войны всегда предшествовали миру. И я хочу мира, как велит нам Аллах. Тогда мы сможем создать здесь семью, мы оба… Машалла, дитя мое. Ты никогда не говорила, находишь ли ты меня красивым? Ответь мне искренне.

С самого начала их общения Мелани старательно уклонялась от данной темы. Я сама теперь не знаю, какую позицию занять. Я не могу больше отступать. Каждый день он твердит мне о свадьбе. Его вопросы становятся все более и более настойчивыми. Я оказалась загнанной в угол и вынуждена притворяться, что питаю нежные чувства к убийце. С губками, сложенными в форме сердечка. К тому же я вынуждена казаться искренней. Как никогда прежде я вживаюсь в образ актрисы.

– Ты прекрасен… Ты мужественный, это восхитительно в мужчине.

– Очень мило. Что еще?

– У тебя красивые глаза.

Я стараюсь как можно меньше льстить, но считаю, что это уже и так слишком много.

– Это чисто женский комплимент! Ты хочешь зайти дальше?

– Мне стыдно отвечать на этот вопрос… Ты прекрасно знаешь, что уважающая себя женщина не будет обращаться к мужчине, который не входит в ее ближайшее окружение.

– Да, но я просил тебя выйти за меня замуж…

– Мы об этом еще поговорим, дай мне немного времени… Ты не ответил мне, где произошло наступление. Ты ранен?

– Ах! До чего же ты славная и невинная! Нет, я не ранен. Я праведный… Чтобы свалить меня с ног, надо очень постараться. А ты чистая, и поэтому я с тобой нежный. Но с вероотступниками я жестокий. Когда у меня выдается свободное время, я уезжаю в город, который помогаю восстанавливать.

– Как это: восстанавливать? Где?

– Этот город расположен недалеко от Ирака. Он был разграблен сирийской армией. Там приходится все восстанавливать. Скажем так: мы хотим превратить самый бедный из сирийских городов в самый богатый. Мы там будем жить счастливо, вдвоем, машалла.

Билель имеет в виду Дайр-эз-Заур, город на востоке Сирии, расположенный на берегах реки Евфрат, в 450 километрах от Дамаска, недалеко от границы с Ираком. Недавно половина города находилась в руках сирийских мятежников, а другую часть контролировали сторонники режима Асада. Используя свои кровавые методы убеждения, «Исламское государство» изгнало мятежников, полностью захватив провинцию, а также нефтяные месторождения. Религиозный джихад «Исламского государства» – это также нефтяной джихад. ИГИЛ добывает нефти больше, чем сирийское правительство. Цифры разнятся в зависимости от политических и религиозных позиций, но незаконная торговля «Исламского государства» с Ираком и Сирией оценивается примерно в 1,5 миллиона долларов, получаемых ежедневно. Добыча нефти правительством Башара Асада упала до 17 тысяч баррелей в день. Миллионы, получаемые каждую неделю, армия, ряды которой растут день ото дня, и тяжелая артиллерия лишь способствуют усилению позиций ИГИЛ… Уничтожить «Исламское государство» не так-то просто… Игиловцы просто переместятся на другую территорию, как они перешли из Ирака в Сирию… А также из Ливии, Иордании, части Ливана… Однако я не собираюсь писать научный трактат на эту тему. Впрочем, у Ливана, как и у иорданской монархии, есть надежные и разнообразные союзники, которые не позволят ИГИЛ завоевать территории этих государств. Вчера, когда я по твиттеру общалась с одним моджахедом, я неожиданно напала на снимок одной девочки, которая писала на стене одного дома Ракки, превратившейся в ад: «Ваш джихад – это нефтяной джихад»… Разумеется, Билель остерегается говорить Мелани о столь доходном бизнесе. Рынок нефти – это нечто вроде капитализма, о котором не принято упоминать вслух.

– И что ты делаешь, чтобы этот город вновь начал процветать? Например, строишь школы и больницы? Нефть стоит бешеных денег… Она может помочь в воссоздании, разве не так? Она принесет доход.

На этот раз врасплох был застигнут Билель. Нервно почесывая голову, он избегает взгляда Мелани. Билель опускает глаза. Он явно подыскивает нужные слова. Тянет время, чтобы найти ложь, которая может усыпить бдительность Мелани. Ему трудно признаться, что он убил множество людей с целью, которую он выдает за гуманистическую, но которая на самом деле является порождением денег. Больших денег. Я всегда ликую, когда Мелани с самым невинным видом загоняет его в ловушку. В конце концов, он, опустив голову, отвечает бесцветным голосом. Ложь преображает часть его лица, которую я вижу.