Я была джихадисткой. Расследование в центре вербовочной сети ИГИЛ

– Да, в том числе. Но в данный момент надо развивать город, а строительство больниц обходится дорого. За последние годы нынешнее правительство украло у Дайр-эз-Заура много нефти. И вот мы, ИГИЛ, стараемся забрать нефть обратно и заставить ее приносить плоды. Но это тяжелая работа. В настоящий момент она не приносит дохода! Это словно как посеять семена в почву и ждать всходов. Но тебе не стоит забивать этим голову! Не трать время на капитализм, спрашивай о другом!

Нет никаких сомнений, что мои слова смущают его. Мелани придется снова завоевывать его доверие. Но я еще найду способ вернуться к этому нефтяному джихаду.

– Расскажи мне о себе и о жизни, которая будет у меня, если я решу приехать к тебе!

– Но ты обязательно приедешь… Вот увидишь, ты создашь свой маленький мир и начнешь новую жизнь, наполненную счастьем. Мне показалось, что тебе понравилось мое оружие. Так вот, когда ты приедешь, ты будешь обучаться стрельбе, одну или две недели, в зависимости от уровня твоей подготовки.

– Чтобы защищаться или убивать неверных?

– Это зависит от обстоятельств. Ты можешь убивать, поскольку ты освобождаешь мир от человеческой жизни, которая не уважает Аллаха. В этом нет ничего плохого, напротив, так надо. Замужняя женщина имеет право сопровождать своего мужа на фронт. Порой мы позволяем нашим дорогим женам стрелять, это их возбуждает! Как правило, они любят снимать наши столкновения с врагами.

– Это означает, что у меня есть право лишить жизни любого, если я сочту, что он живет не по законам ислама?

– Совершенно верно. Кяфиры – это харам. Мы имеем право делать с ними все что угодно. Ты можешь их сжигать, перерезать им горло… В тот момент, когда они умрут ужасной смертью, ты окажешь услугу Аллаху. Иншалла.

В этот момент я подумала, что, если бы исповедовала ислам, я перерезала бы себе горло, едва услышав слова этих подлецов. Они вызывают у меня отвращение, хотя меня больше не удивляют ужасы, о которых разглагольствует это чудовище со слащавой улыбкой. Однако я должна побудить его и дальше разговаривать на эту тему.

– В Коране говорится, что можно выносить приговор тем, кто не уважает наши принципы. Но я не помню, чтобы там было сказано, что, лишая людей жизни, ты оказываешь услугу Богу.

– Нет, это услуга! Поскольку они хотят нас уничтожить. А мы воплощаем собой волю Бога.

Мелани хотела продолжить спор, но Билель оборвал ее. У него есть почтовая открытка для продажи. И идеальная жизнь.

– Мы слишком много говорим о смерти. Здесь очень красиво. Есть что посмотреть. Великолепное море, очаровательные пейзажи. У тебя будет много подружек. У тебя будет целая стайка приятельниц. Вы вместе будете проделывать девчачьи штучки. (Он смеется.) Это настоящий мир… твой маленький мир, твой и только твой. Когда я буду уходить воевать, утром ты будешь совершенствовать свой арабский язык, а по вечерам будешь делать все, что захочешь. Общаться с сестрами, посещать больницы и сиротские приюты, чтобы помочь детям.

– А, хорошо! У меня будет право гулять с подружками, даже если нас не будет сопровождать мужчина?

– При условии, что ты будешь достойно вести себя. В любом случае европейки, принявшие ислам, самые отчаянные! Как только вы приезжаете, вы сразу же хотите получить «калаш» и пользоваться им! (Он смеется, словно этот образ умиляет его.)

– Я встречу много сестер-француженок?

– Очень много!.. Бельгиек и француженок… Их тут больше всего. Клянусь тебе, они еще хуже нас! В данный момент они считают модным носить на талии «пояс смертника».

– Они играют в террористок?

– Да-а-а… Но в основном они его носят, чтобы в случае необходимости взорвать себя…

– …

– Вот еще что я забыл тебе сказать, крошка. Это важно! Очень важно! Ты должна быть укутана с ног до головы. И в перчатках. Здесь надо обязательно носить паранджу с чачваном[28]. Надеюсь, она у тебя есть?

Четверг, 22 часа

Я в недоумении смотрю на Андре. Едва мне удается ввести Билеля в заблуждение, как он упоминает о тех или иных аспектах религии, абсолютно чуждых мне, или употребляет арабские слова, которых я не понимаю, например, «чачван». Андре, сидящий передо мной на корточках с фотоаппаратом в руках, знаком дает мне понять, что он тоже не знает. Мы напрасно поспешно ищем ответ на наших смартфонах, что для меня весьма опасно под бдительным оком моего собеседника. И ничего не находим. Вероятно, это арго. В представлении такого фанатика, как Билель, чачван вполне может быть второй чадрой, которую уже укутанная женщина должна носить в соответствии с заповедями радикального ислама. Я держу удар. Мелани заявляет, что у нее есть чачван.

– Это хорошо. Если ты будешь носить все это, ты сможешь гулять. Но только в мое отсутствие. Обещаю тебе, я буду хорошо заботиться о тебе. Но ты должна понять, что я не бездельник. У меня много, очень много работы, и порой я могу отсутствовать по несколько дней. В ожидании мужа ты будешь ухаживать за собой…

– То есть?

– Ты же знаешь… Девчачьи штучки… Маленькие хитрости, чтобы, например, сделать кожу более нежной.