Я была джихадисткой. Расследование в центре вербовочной сети ИГИЛ

– Хорошо. Так… Сними всю наличность и сожги кредитную карточку твоей матери… И привези мне сюрпризы! Даже не верится, что завтра ты будешь здесь…

– Да…

– Ты будешь скромницей, да? Львицей!

– Да…

– Ты довольна?

– Разумеется!

– Тебе страшно?

– Ты же сказал, что я не должна бояться, поэтому нет.

– Но ты боишься нашей первой брачной ночи?

– Об этом мы поговорим завтра…

– О, хорошо… Возьми с собой только несколько вещей из одежды и всякие там интимные штучки. Остальное мы тебе купим на месте. Кроме нижней одежды, поэтому подумай о ней…

– Хорошо. Даже мой компьютер? Я стащила его у матери.

– Да, даже компьютер.

Но Билель тут же спохватывается:

– А какой у тебя компьютер?

– Мас. Довольно новый.

– Тогда возьми его! Но только до завтрашнего утра удали все, что связано с твоей прежней жизнью! И не выдавайте себя! Никому ничего не отправляйте! Ум Саладин, теперь нас ничто не разделяет… Хорошенько приглядывай за Ясмин…

– Хорошо… До завтра, Билель.

– Я самый счастливый человек в мире… Теперь ты моя.

Мелани улыбается Билелю. Думаю, что ее улыбка не такая убедительная, как была в начале разговора. Я держусь из последних сил. Меня утомил этот сумасшедший, этот месяц, этот день. Наконец, Мелани отключается. И я издаю самый длинный за всю свою жизнь вздох. Сейчас я хожу по лезвию ножа. Я прекрасно осознаю, что не стала Мелани, но я влезла в шкуру канатоходца, боящегося высоты.

Пятница, 22 часа

Шарли, как и меня, немного шатает. Адриен ведет нас в ресторан. У меня всего лишь несколько минут на то, чтобы привести в порядок мысли, а также вновь обрести собственную идентичность. Я переодеваюсь и распускаю волосы. Мы быстро ужинаем. Местечко, которое нашел Адриен на берегу канала, просто очаровательное. Наконец-то я могу дышать свободно.

Напротив меня сидит мой друг, рядом – Шарли, с которым я еще вчера не была знакома, но к которому теперь я испытываю искренние сердечные чувства. Постепенно возникает атмосфера доверия. Но аппетит никак не приходит. Билель не сумел меня разоблачить, но все пошло прахом. Мы по-прежнему не знаем, полетим ли мы завтра в Килис. В глубине души я чувствую, что не полетим…

По дороге я рассказала главному редактору о сложившейся ситуации. Срывающимся голосом я описала эту ситуацию как отчаянную, что, к сожалению, было сущей правдой. Мы оказались перед выбором: либо лететь в город Урфа, о чем не может быть и речи как для нас с Шарли, так и для редакции, либо отправиться в Килис, где находится Гитон, который не желает по-хорошему встречаться со мной. Словом, либо быть похищенными в Урфе, либо верный шанс пропасть в Килисе… Главный редактор любезно ответила мне, что в этот сложный период мы не должны подвергать свои жизни столь серьезной опасности только ради того, чтобы я смогла поведать о своей жизни в Килисе на страницах газеты, поскольку сюжет в основном завершен. Завтра утром мы должны добавить к нему последний штрих. Призывая к осторожности, она напомнила мне, что Эдуар Эллиас и Дидье Франсуа, два французских журналиста, командированные радиостанцией Europe 1, были освобождены ИГИЛ после десяти месяцев плена…

Я не только чувствую горький вкус поражения, мне обидно за Мелани. Я должна была сделать так, чтобы она достойно ушла со сцены. Мои приятели пытаются направить мои мысли в другое русло. Разговор за столом подталкивает к доверительности. Нам всем необходимо немного расслабиться, и Шарли делится с нами своими воспоминаниями. Одни воспоминания заставляют смеяться сквозь слезы, другие вызывают только слезы. Я не принимаю особого участия в разговоре, но пью вино.

Надо сказать, что я совершенно не переношу алкоголь. Три рюмки, и я превращаюсь в карикатуру подружки, за которую ее друзьям стыдно… Полностью слетев с тормозов, я начинаю громко разговаривать, хвастаться и порой обсуждать других людей. Словом, в этом состоянии я настоящая чума. Я пью очень редко, поскольку знаю, как на меня действует алкоголь. Только в тот вечер я потеряла чувство меры или какие-либо еще ограничения. Нам остались считаные часы. Сегодня пятница. Я должна закончить репортаж в понедельник. Со всей этой писаниной, которая меня ждет, мне необходимо уместить целый месяц в одну-единственную статью… Меня охватывает паника. Я пью и теряю почву под ногами. Адриен все понимает. Он настаивает, чтобы я провела хотя бы один час на вечеринке, устраиваемой World Press, чтобы немного отвлечься от грустных мыслей перед тем, как лечь спать. Я не собиралась туда идти, поскольку не люблю смешивать развлечения и работу. Я чувствую себя разбитой, у меня кружится голова, да и поела я совсем чуть-чуть. Но за меня решает бордо. Словно по мановению волшебной палочки я очутилась среди 200 приглашенных, пребывающих в эйфории. Я встречаю людей, которых хорошо знаю, отбиваясь от приглашений потанцевать или выпить по стаканчику. У меня и так перед глазами иногда все плывет, но я все же рефлекторно поглядываю на часы. Два часа. Надо уходить. О своем уходе я ставлю в известность только свою команду. «Встретимся в холле», – отвечают они мне.