Я была джихадисткой. Расследование в центре вербовочной сети ИГИЛ

Нам приходится довольно долго ждать посадки. Шарли просматривает по моему компьютеру видео франкоязычных боевиков «Исламского государства». Он прекрасно знает, что происходит в Сирии. Однако он впервые открывает для себя этот аспект сетевой пропаганды, который стал источником моего репортажа. Он ошеломлен. Как и я в самом начале, он то безумно смеется, то впадает в оцепенение. В это время я курю. Все эти видео я знаю наизусть. Из «зоны для курящих» я звоню отцу. Теперь, когда все закончилось, я просто обязана кое-что объяснить ему. Вкратце я рассказываю ему о прошедшем месяце. Но едва я успеваю произнести первые две фразы, как он прерывает меня, чтобы опять сказать спокойным, но немного испуганным голосом: «Анна, ты сошла с ума!» Я завершаю разговор, говоря, что сейчас все позади. Отец отвечает, что скоро английская королевская чета будет крестить малыша Джорджа. Возможно, я сделаю об этом сюжет? Отец шутит, мне приятно слышать, как он смеется.

Я возвращаюсь к Шарли, и мы вместе садимся в самолет. Он называет меня Анной. Это звучит как похоронный звон по репортажу. Мы вновь начинаем откровенничать, как это делали вчера за столом. Потом Шарли задремал. Прижавшись лицом к иллюминатору, я витаю в облаках. На этот раз без музыкального сопровождения. Я думаю о предстоящей писанине, о массе информации, которую я должны уместить на десяти страницах, причем за 24 часа. Потом я мысленно возвращаюсь к концу вечеринки. Я, которая никогда в своей жизни не дралась, собиралась перейти в рукопашную… Словно охранник катализировал на моем подсознательном уровне все, что мешало мне выйти из себя: Билеля, мои дурные предчувствия, поражение, моего вытесненного сетевого двойника. Не знаю. Но в это мгновение я была вынуждена допустить, что я действительно стала шизофреничкой.

Париж, воскресенье, вторая половина дня

Вероятно, было 15 часов. Я начинаю обратный отсчет, чтобы закончить свою статью. Порой расследование бывает очень сложно объяснить, но еще труднее уместить его в предписанных мне рамках. Все было бы хорошо, если бы я должна была сдать работу завтра. Но из-за праздничного дня верстку передвинули на сегодня. Я отослала все, что уже успела написать, даже не перечитав, редактору, ответственному за выход статьи. Наши отношения можно охарактеризовать как «отношения кошки с собакой»… Порой он первым бросается на амбразуру, чтобы защитить то или иное мое расследование, вне зависимости от сюжета. Иногда он лаконично отвечает мне письменно, а потом отправляет мою работу на обсуждение. Я часто ненавидела дни, на которые была назначена сдача. Но этот образованный, эрудированный человек многому меня научил. Теперь каждый раз, когда я посылаю ему статью по электронной почте, мне хочется спрятаться под кроватью, как маленькой девочке, которая знает, что родители получили справку об ее учебе и поведении в школе… Мужайся, репортер.

Однако в тот день мой редактор не стал отвечать мне по почте. Он позвонил. Как правило, это хороший знак. Это означает, что он доволен. Как всегда, тщательно выверенными словами он в свойственной ему манере благодарит меня за выполненную работу. Но когда он доволен, я чувствую себя более возбужденной, чем обычно. Он призывает меня продолжать писать. Неважно, что это слишком длинно: данное расследование заслуживает того, чтобы быть опубликованным, а «дьявол скрывается в деталях». Да, это как раз тот самый случай. Его поражает ментальность Билеля, равно как и ментальность Мелани. Он советует мне сделать акцент – ради интереса читателей – на динамичности, с которой я вошла в образ своего персонажа, и забыть о чувстве стыдливости, но сохранить при этом нейтральный тон, которого должен придерживаться любой журналист. Я еще живу репортажем. Вернувшись из Амстердама, я все свое время посвятила написанию статьи. Он знает об этом. Он чувствует, что мне нужна передышка. Как истинный наставник, он подбадривает меня. Конечно, график напряженный, но ничего: мне надо просто рассказать ему обо всем. Я вновь обретаю веру в себя и начинаю вести рассказ от первого лица.

Главный редактор, заместитель директора и даже адвокат газеты присылают мне СМС-сообщения. Вероятно, их поставил в известность шеф отдела доработки рукописей. Только успели ли они прочитать все, что получили? По их словам, я держу в своих руках «настоящую бомбу». И прежде чем публиковать статью, надо все обсудить. Я не уверена, что правильно интерпретировала их слова.