Я – человек-выстрел

Когда мне было семь, футбольным полем моей мечты была длинная улочка, проходящая за нашим домом в Монтевидео в районе La Comercial. С одной стороны было лимонное дерево, посаженное моей бабушкой задолго до того, как мы переехали в ее крошечный одноэтажный домик, когда родители искали работу в городе. С другой – были большие серые стены, колючая проволока и башни местной женской тюрьмы. Между детским домом, прилегающим к тюрьме, самой тюрьмой и мастерскими рядом с нашим домом была бугристая поверхность, усыпанная гравием, которая служила нам футбольным полем.

Сallejón, как мы ее называли, была достаточно широкой для наших матчей, но слишком узкой для того, чтобы по ней передвигались автомобили. Отделенная от шума и выхлопных газов автобусов и машин, снующих по бульвару Artigas, эта улочка была далека от полей Сальто, где мы жили до моих шести лет, но она была убежищем от вечного движения Монтевидео. Это было излюбленное место для другого вида обращения. После наступления темноты люди приходили сюда за марихуаной и кокаином, нюхали здесь клей или просто выпивали. Тебе вряд ли захочется случайно попасть в такое место по ошибке, но оно было буквально на пороге черного хода моего дома, и мы проводили здесь дни и ночи, играя в футбол.

Чем старше я становился, тем больше я замечал здесь наркотики и алкоголь. От людей, приходивших посетить заключенных, доносился запах марихуаны. Многие пытались пронести вещества внутрь, некоторые даже пытались вытащить заключенных – было несколько попыток побега. Некоторые были даже удачными.

Мой старший брат Паоло, который был на шесть лет старше меня, играл на Сallejón с друзьями, и я к ним присоединился. Здесь было мало места, и я был одним из самых маленьких. Друзья моего брата сперва отстранились от меня, увидев мой рост, но когда они поняли, что я бесстрашен и более чем полезен, их уже ничего не сдерживало. Их поражало, как я себя веду – грудь наружу, голова опущена, врываюсь в команду старших ребят и чеканю от стены, ничего не боюсь и всегда начеку, сражаюсь и отбиваю каждый дюйм.

Если нас было достаточно, то мы играли вдоль улицы от Лимонного Дерева до Тюрьмы, а мяч всегда был на поле благодаря ставням мастерских и стене с колючей проволокой детского дома. Если нас было меньше, то мы играли поперек переулка, запуская мяч в ворота, нарисованные на стенах посреди граффити с каждой стороны узкой улицы.

Я скучал по игре босиком на зеленой траве Сальто, где я жил на Парагвай-стрит и где все оставляли двери открытыми, а ты мог целый день играть с друзьями на улице. Сальто похоже на деревню по сравнению с Монтевидео. Все друг друга знают. Я начал играть в футбол, когда мне было 4 года, за команду «Deportivo Artigas» под руководством моего дяди, брата моего отца. Поле находилось на военной базе, где когда-то мой отец еще солдатом играл в футбол. Он был крепким крайним защитником, который мог не только дать отпор многим соперникам, но еще и отлично бил по мячу левой. Когда моей семье пришлось переехать в Монтевидео, потому что отец искал работу, родители уехали с братьями и сестрами, а я остался с бабушкой и дедушкой, потому что мой дядя хотел, чтобы я принял участие в соревнованиях. Это была идеальная отговорка. Я в любом случае не хотел уезжать из дома. Я любил играть в футбол с друзьями. Какое-то время я сопротивлялся решению родителей покинуть Сальто. Уже в шесть лет я был бунтарем. Когда я наконец уехал, родной город остался в моем имени – для моих старых друзей я все еще «El Salta».

На другой стороне дороги напротив нашего дома в районе, где мы играли в футбол, было здание, где когда-то жил «El Jefe Negro» Обдулио Варела. «Черный вождь» сплотил страну в свой звездный час, выиграв ЧМ-1950 в Бразилии в Маракане. Не то чтобы я знал все это, будучи еще ребенком, носившимся взад-вперед по переулкам, – мои герои были более современными.

Мы комментировали наши матчи: «И вот Франческоли получает мяч, пас Рубену Соса и снова Франческоли». Первые нормальные бутсы, «Adidas Francescolis», я получил от мамы в честь своего дня рождения в 1997 году, когда он как раз уходил на пенсию, а мне исполнялось десять. Каждый раз, когда я забивал гол, я кричал имя моего кумира и первого настоящего примера для подражания, центрального форварда Аргентины Габриэля Батистуты. «Ба-тис-тууууууу-та!»

Когда мы не могли поиграть в футбол на Сallejón, мы играли в доме. Если нас отправляли в наши комнаты, то мы должны были выключить свет и лечь спать, но мы делали мячик из скомканной газеты, помещенной в носок, и оттачивали акробатические серии или «нырки» с ударами головой в падении с кроватью в качестве посадочной площадки. В конце концов мы сломали кровать. Желание играть в футбол, какими бы ни были препятствия, было неутолимым.