Я дала слово (СИ)

В животе громко заурчало. Свежий воздух пробудил почти зверский аппетит. Превращаюсь в хомяка: кушаю, сплю, гуляю, вынашиваю потомство.

Посмеиваясь веселым мыслям, я вернулась в комнату. Нужно причесаться перед завтраком - не пугать же своего защитника. С ним мы встретились в коридоре и вместе прошли в столовую.

Ели молча. Мне почему-то становилось неловко. Я боялась вопросов о работе, на которые ответить не смогла бы при всем желании. Обсуждать книги? Не так уж и много прочитала их здесь. Подняв на него глаза, я увидела, что он очень внимательно и изучающе на меня смотрит. Кусок яичницы стал застревать в горле, благо рядом стоял стакан с водой.

— Знаете, мистер Реддл описывал вас как талантливую, энергичную и вечно чем-то занятую девушку-ученого.

Ну вот, сейчас пойдут вопросы.

— Вы похожи на американских женщин. Они стараются ни в чем не уступать мужчинам. Но, чаще всего, в ущерб семейным делам.

Он промокнул губы салфеткой, улыбнулся и продолжил.

— В Англии же больше внимания уделяют традициям и семейным ценностям. Мне это, надо признать, импонирует. Наверно, сказываются шотландские корни моей семьи.

Почему-то я была уверена, что он не совсем американец.

— Серьезно? Как вы оказались в Америке?

— Ну, мои бабушка с дедушкой перебрались туда за лучшей жизнью. Тогда многие обедневшие аристократы так поступали.

Грейсон рассмеялся, вспоминая что-то.

— Но бабушкина любовь к Ирландии и Шотландии передалась и мне. Я часто там бываю.

— О, Шотландия. Я тоже испытываю нежные чувства к ней.

Он потянулся рукой к внутреннему карману и достал что-то. Сложенная магловская фотография. Запечатлены на ней темноволосый мужчина и рыжая женщина.

— Бабушка у вас настоящая красавица.

Улыбаясь, он спрятал снимок обратно.

— Я люблю рыжеволосых людей.

Грейсон вскинул голову и недоверчиво смотрел на меня. Я что-то не то сказала?

Появление Вилетты избавило меня от смущения. Она подала нам утреннюю почту и осталась ждать указаний.

Я развернула конверт и спрятала глаза, уткнувшись в письмо. Содержание не сразу дошло до меня. Но, когда прочитанное обрело смысл, от волнения у меня пропал дар речи. Прекрасная новость.

Уже без тени смущения и неловкости посмотрела на Грейсона. Он же улыбался, глядя на меня.

— Хорошие новости?

— О, мистер Смит, вы не поверите насколько. Возможно, уже завтра свобода раскроет для вас свои объятия.

Вопросительно выгнув бровь, американец склонил голову.

— Анализы и тесты показали, что зелье, которое принимала миссис Браун, не имеет отношение к её смерти.

— Полагаю, писал мистер Реддл?

— Да-да. Он знает, как для меня это важно.

Будто только сейчас вспомнив о небольшом сложенном листке бумаги в своих руках, Грейсон расправил и прочёл его. Нахмуренные брови и сжатые губы позволили понять, что для него новости пришли не очень-то и хорошие. Наблюдая задумчивое выражение лица, я спросила:

— Что-то случилось?

— Пока не знаю, но мне придется покинуть вас, скорее всего, до самого вечера. Дела личного характера.

— Ну, ничего страшного, думаю, со мной за это время ничего не произойдет, и, исходя из сообщения, вряд ли есть причины для переживаний.

Он немного робко улыбнулся, поднялся со стула, извинился и ушел так быстро, что я и не успела пожелать удачи. Ну и ладно.

Почему-то сегодня придумать для себя занятие было невероятно трудно. Гулять, как и читать, не хотелось. Я поднялась в комнату и уже там решила просмотреть содержимое коробки, стоявшей в гардеробной на самой верхней полке. Она на днях привлекла мое внимание, и меня одолело желание узнать, что в ней.

Войдя в гардеробную, я слевитировала коробку на пол посреди комнаты. Здесь все же светлее. Следом на крышку осел тонкий, позолоченный солнцем налет пыли. Внутри лежали поздравительные открытки, послания, куча разноцветных конвертов, мелкие безделушки. Наверняка все подаренное во время школьного обучения. Но заинтересовала меня толстая, в кожаной обложке тетрадь. Золотыми буквами отсвечивалось имя обладательницы. «Гермиона Грейнджер». Наконец-то, что-то стоящее.

Я открыла ее, и передо мной предстала надпись: «Собственность Гермионы Джин Грейнджер». Дальше шла первая запись.

Хогвартс, пятый курс, факультет Равенкло, спальня девочек. Девятое сентября.

Наконец-то начался учебный год. Оказывается, я даже скучала по этой суматохе. Мои соседки обсуждают каникулы. Одна провела их за границей, другая в гостях у родственников. И, конечно, говорят о парнях. Хохочут. Глупые. Обращаются ко мне, но я, закатив глаза, продолжаю писать. Правду могу открыть только дневнику. Один парень меня все же несколько волнует. Он учится на другом факультете. Видимся мы редко. Лишь на курсах Высшего Зельеварения, где парты стоят полукругом, сидим друг напротив друга. Хотя, думаю, мне еще рановато проявлять интерес к мужскому полу. Учеба важнее всего сейчас. На курсе седьмом можно и задуматься об этом, причем без ущерба подготовке к экзаменам.