Я дрался в морской пехоте. «Черная смерть» в бою

И начинает мне про подробности жизни Мельникова в Германии рассказывать. А я в Германии с ним не был. И я его послал очень далеко и рассказал шефу…

Были такие. Леонов говорил, что он их гонял. Хотя как он мог их гонять – его бы самого моментально выгнали.

Уважением большим особисты не пользовались. Ни в один поход никто из них с нами не ходил. И никто из наших порядочных ребят им ничего не рассказывал – они интересовались, как ведет себя тот, как тот, как Никандров. Как будто ночью я должен смотреть, как ведет себя Никандров. Но они меня особо и не донимали.

– А у вас какое звание в отряде было?

– Старшина первой статьи, а службу кончил полковником.

– Ваше отношение к комиссарам, к замполитам?

– Я не могу их так просто оценивать. Мне и везло, но видел я среди них и не очень порядочных людей.

Вот, например, Василий Михайлович Дубровский. Его сняли после сентябрьской операции, хотя он и сам ранен был. После войны у меня сохранились с ним теплые дружеские отношения. Мы после войны встречались с ним в День Победы. Он был последнее время начальником Военно-морского архива в Гатчине. Гузненков – ходил со всеми наравне. И обычно пол-отряда ведет Леонов, пол-отряда он. Я с ним ворвался в капониры на батарее на Крестовом. Мы с ним стреляли по Лиинахамари. По бакам стреляли – баки белые, с бензином. Мы только пару выстрелов сделали, но попали и побежали дальше. Вот такие были контакты с заместителем по политчасти.

Батарея мыса Крестовый после штурма.

Я видел замполитов и после войны. Всякая бывала публика. Но были и такие. Вот, допустим, Крупский, родственник Надежды Константиновны. Так вот, мой шеф – Мельников, которому я как отцу родному верил, сказал:

– Паша, это самый порядочный политработник, которого я в жизни видел.

И еще Ульянов был, который при хрущевской оттепели начал жестко критиковать Горшкова:

– Вы теперь проповедуете по-новому. И хорошо бы, чтобы вы выполнили все, что обещаете, а то вы то не делаете, то не делаете.

Критиковал Горшкова по-честному. А через три дня его демобилизовали.

– Война на Севере закончилась в 1944 году. Чем вы тогда занялись?

– Боевые действия закончились в ноябре. А я окончательно оклемался, наверное, только в декабре и уехал в отпуск, к матери в Казань.

Михаил Кологанский, Павел Колосов. 1944 год.

Потом занялись перезахоронением наших погибших. Это были негласные операции. Мы приняли обязательства перед Норвегией и выводили свои войска, но было и наше обязательство – долг перед друзьями выполнить и, что можно, вывести.

Несколько операций таких сделали. Мы ходили по берегу, искали ребят. Там, где мы высаживались, никто побережье уже не охранял, кроме флота. А где мы высаживались, по местам поближе к морю, там вообще никаких людей не было – понимаете?

И потом от нас в феврале месяце троих отправили на Амур: Залевского, Братухина и Вальку Коротких. Трех командиров отделений. Чуть позднее и Леонов получил назначение. И тут почти полмесяца шла торговля – Леонов получил назначение, и ему разрешили взять добровольцев, он взял 30 человек.

9 мая 1945 года. Михайленко, Михаил Кологанский, Колосов.

– А как вы узнали о том, что День Победы настал?

Я не помню. Мы, как люди военные, чувствовали, что уже вот-вот и враг сдохнет, и думали, что это будет к первому мая.

– А вы ожидали приказа ехать с японцами разбираться?

– От нас то одного выдергивали, то другого – ехать туда. Все понимали, что придется с япошками разбираться. Но мы не знали про договоренность Сталина с Рузвельтом и Черчиллем о том, что мы через три месяца после окончания войны с Германией вступим в войну с Японией. Но, как военные люди, мы чувствовали: то катерники туда поехали, потом группа уехала в Америку получать катера, и нам сказали, что они не на Север вернутся, а на Тихий океан. Когда Леонов получил назначение, мы знали, что едем на войну.

В середине мая мы поехали на Дальний Восток, с пересадкой в Москве. Потом 11 дней по Транссибирской магистрали. Сначала мы базировались во Владивостоке в штабе разведуправления на втором этаже. Тут наши ребята пошли в ресторан. Барышев – главстаршина, Агафонов тоже старшина первой статьи. Герои Советского Союза, Барышев с орденами, и еще там кто-то был, трое или четверо. В это время пришел патруль. Они послали патруль очень далеко. Тогда явился комендант Горбенко, а он до этого был комендантом в Мурманске и нас знал. Нас иногда отпускали в увольнение в Мурманск. Но Горбенко сказал – выйти, и все… И тут завязалась драка. Ну, наши ребята не растерялись – народ обученный. И мы всех распихали, но Сенька Агафонов получил ранение, ему проткнули мышцу предплечья штыком.

Короче, нас через день выселили на остров Русский. Казармы старые царские. Такие как Гренадерские казармы у нас. На острове Русский началась подготовка.