Я дрался в морской пехоте. «Черная смерть» в бою

– А если у человека имелась татуировка на русском языке? Было же такое, что моряки себе якоря набивали, русалок.

– Тогда не было жесткого контроля. Скажу по-честному, тело не осматривали, до такого не доходило.

– Разница между боевыми действиями на Севере и на Дальнем Востоке?

– Земля и небо. На Севере была настоящая война, четыре года, каждый поход – настоящее испытание. На Дальнем Востоке, если бы не бои в Сейсине и очень психологически сложные вопросы в Гензане, то там войны практически не было. Была бы прогулка. Страшные бои с японцами, равные боям на Севере, были только в Сейсине. Чхонджин он теперь называется. Вопрос стоял, нам быть или не быть. Нас чуть не сбросили. Сначала было задание взорвать дороги, разведать и уматываться. А фактически мы сделали прорыв, выполнили свою задачу. Нам приказано было снова вернуться в город, снова занять порт и обеспечить высадку основного десанта. А десант не сразу подошел. И опять почти без боезапаса держались ночь на причале. Вот была настоящая такая схватка.

Во время первоначальной высадки, когда мы ворвались в порт, мы просто оглушили япошек, залили их свинцом и гранатами, они нас просто не ожидали. Прорвались. Выполнили свою задачу. Потом они уже остановились на дорогах. Закрыли выход отступающим армиям на юг. Потом они выгнали нас на сопку, мы продержались ночь, а утречком к нам еще подошли из разбитой роты морской пехоты Яроцкого несколько пулеметчиков. Рядом с нами они высаживались и понесли страшные потери. Лишь несколько человек к нам присоединились, и мы вместе вернулись.

– Во время операций вы пользовались рациями?

– Это же был прошлый век, между взводами никаких раций не было. Только для связи групп со штабом.

У нас в отряде человек 8 радистов было. Одни выходят на разовые операции, другие на базе, третьи идут со всем отрядом на ударную большую операцию. 6–8 человек радистов всегда было.

– А остальных бойцов учили радиоделу?

– Нет. Мне один раз пришлось выбрасываться, такое было в 43-м году. Я только потом понял, ради чего меня взяли дублером Мишки Калаганского – я хотя бы минимум знал. Если центр запросил бы, я должен был сказать – Калаганского нет и…

Всех подряд в отряде радиоделу не учили. А я морзянку помнил долго – лет 15 после войны.

– А с шифрами как было?

– Мишкин код – «выходить в квадрат такой-то». Мишка знал, сколько вправо или влево, в какие дни.

– Даже если расшифруют, то не получат информацию?

– Да. Радистов готовили специально, в Горячих Ручьях. Там после войны корабли науки базировались, вот «Келдыш», например, с большими шарами.

– А какие лыжи у вас были?

– Самые обыкновенные. Как мне рассказывали, поначалу перепробовали разные. Я пришел в отряд в начале 43-го. Все снаряжение уже устоялось. Ходили на обыкновенных солдатских лыжах. Крепление жесткое – «ротефелла», вот такие замки. Кто ходил на лыжах – знает. Это немецкое изобретение. У всех были лыжные ботинки. Но чисто лыжных операций зимой, к счастью, оказалось немного. На лыжах когда ходили под Луостари, проходили линию фронта.

– Весь груз на плечах.

– Да, 30–40 килограммов. Занятие, я хочу сказать, не из приятных…

– А вы лыжи смазывали?

– А как же! Это важная вещь, мы всегда брали норвежскую мазь – у них была смазка на все случаи жизни. И наш отряд всегда имел первое место на всех соревнованиях по лыжам…

– Охотники оббивают концы лыж мехом…

– Да-да, некоторые пробовали. Это чтобы лыжи назад не скользили, когда по горам ходишь. И чтобы отдачи не было. Были товарищи, которые по-настоящему были мастерами спорта. После войны Володька Олешев в 52-м году получил заслуженного мастера спорта. Абрамов погиб; правда, Саратовский тоже мастер спорта был, и они участвовали в чемпионатах Советского Союза Вооруженных сил, тогда не было биатлона, а была «гонка патрулей». Володя получил заслуженного мастера спорта. Потом он был заведующим кафедрой физподготовки в ракетной академии им. Дзержинского.

– Север отличался от остальных фронтов тем, что там было большое количество импортного добра, транспорта приходили и там разгружались. Вы упомянули автоматы Томпсона, упомянули одежду – канадки. Что-то еще было?

– Продукты. Чтобы не везти из глубины страны, необходимое оставляли. Это, наверное, было разумно.

У нас была тушенка, шоколад, сушки, сухари… В запаянных банках. Рис, который так надоел, что на него смотреть было невозможно.