Я. Философия и психология свободы

Похоже на правду, если принять во внимание, что к истине, как и к свободе, нельзя прийти коллективом. Наконец, человек рождается и умирает всегда в единоличном порядке. С первым же своим вздохом младенец попадает в полную зависимость от этого мира. И не является ли все его последующее бытие поиском суррогатов свободы: самостоятельности, силы, богатства, власти, славы, красоты, здоровья, счастья?… Словом, всего того, чего желают обычно друг другу люди в своих поздравлениях. Хотя, почему-то, в этот стандартный список никогда не входит само слово «свобода». Никто никому не говорит и не пишет: желаю вам свободы. Попробуйте сказать это своему родственнику, другу, соседу, коллеге. Кто-то может заподозрить подвох и спросить: «Свободы от чего? На что вы намекаете?» А самый самодовольный ответит: «Я всегда свободный!» И пойдет судиться с конкурентами или соседями, бить врагов или бродячих собак, делать карьеру или пластическую операцию, зарабатывать деньги или политический рейтинг, повелевать семьей или массами. Зачем человек делает то, что делает? Понятно, что он ест, спит и удовлетворяет естественные потребности, чтобы освободиться от них. Никому не нравится быть сонным, голодным и неудовлетворенным. Зачем он идет дальше этого?

Человеку свойственно воспринимать себя как абсолютно независимую величину. Ведь обычно он делает то, что хочет делать. И даже одетый в кандалы и запертый в камеру, он сохраняет свободу чувств и мыслей. На этот первый и примитивный взгляд кажется, что человеку естественно быть именно свободным. Но в своей стандартной сборке человек – субъект природы, общества и психологии. И то, что он подчиняется законам физики и химии, оказываясь по сути сложной машиной, есть лишь начало его несвободы. Человек – раб: своей физиологии и психологии, социума и цивилизации, истории, политики, культуры, раб эроса-Любви и мамоны-Наживы, раб Времени и Языка. В этом смысле первородный грех человека карается утратой дородовой свободы. Бегство от всех этих пут неизбежно ведет его к одиночеству. К вселенскому молчанию и самоотречению, в котором даже богу не остается места. Царство Небесное силой берется.

Ошо полагает: «Пребывать в одиночестве - это очень осознанный и преднамеренный акт, более преднамеренный, чем самоубийство... Самоубийство - это всегда соотнесение с кем- то другим; оно никогда не бывает актом одиночества. В самоубийстве эго не страдает, наоборот, оно самоутверждается. Через одиночество же эго разбивается. Ему не с кем общаться, поэтому оно не может существовать. И если вы готовы быть одиноким, твердым и решительным в своем одиночестве, не убегать, не возвращаться, а принимать факт одиночества таким, как он есть, то это становится величайшей возможностью».

Эгоизм – это плохо. В основании такого осознанного эгоизма (кинической интоксикации) лежит бессознательный солипсизм, создающий у человека ощущение, что мир есть лишь театральное представление вокруг его самосознания, так будто значение имеет только он – единственный. Синдром брамы делает самосознание эгоистичным, ведь даже зеркальные нейроны мозга способны независимо от воли человека реагировать только на то, что они воспринимают. Мозг не может сострадать и дать нравственную оценку тому, что находится вне его поля зрения. Мир имеет смысл лишь в моем присутствии. Вне моего восприятия нет ничего нравственного или безнравственного, прекрасного или безобразного, нет страдания и радости. Вне меня, единственного, нет ничего.

Как ни странно, но именно этот субъективный идеализм (ложность которого заключается лишь в том, что иллюзорным является и мир, и сам индивид, и вся Вселенная) делает человека возвышенным существом, взращивая в нем идеальные принципы, стремление к знанию и нравственное чувство. В массе это чувство нивелируется. Только близость к нуминозному Я дает человеку достоинство. Казалось бы, это оправдывает религию, ведь она во всех своих догматах так или иначе призывает верующего равняться на Бога, иметь достоинство. Но религия – это опять масса, в которой солипсическое чувство вытесняется стадным чувством. Если в теории священное учение призывает человека к индивидуализму, ибо прийти к Богу и остаться с ним наедине – это и есть верх индивидуализма, то на практике эта религия приучает этого же индивида быть частью паствы, стадной единицей.