Я и Путь in… Как победить добро

— Да-да, так вот, португальский судья еще больший долбо…б, чем российские, особенно московские его коллеги. Наверное, как раз с секретаршей это самое делал (показывает), а тут привели грузина какого-то… Я ему: «Джорджия, мазафака!» — а он ни одного, ни второго слова не знает и спрашивает: «Что такое Джорджия?» Ну, а у меня ж переводчика нет! У любого гражданина любой страны, кроме россиянина, есть переводчик — как мне с ним объясняться?

Мантию он надевал при мне — не в зале суда, у них это называется Дворец правосудия: молодой паренек, мне повезло с его чувством юмора. Спросил: «Where was your head, когда вы выбегали на поле?» («Где твоя голова была?» — перевожу для Малахова). Я оправдываюсь: «Извините, совершил ошибку…» Мне же сказали, что в Португалии это не административное нарушение, а уголовное преступление! Это не у нас, где, если выбежишь во время матча «Спартак» — ЦСКА, хоть Акинфеева оседлай и по полю скачи: 100 рублей заплатишь, и всё. Это, между прочим, в последнее время в хобби мое превратилось.

— Тебе хочется оседлать Акинфеева?

— Нет…

— …не Акинфеева, но оседлать?

— Шунина из московского «Динамо» пару раз оседлал бы… Меня предупредили: «Будь покладистее — могут и осудить». Переводчика нет, адвоката тоже, сижу один… Судья, натягивая мантию, говорит: «Скажите, а вы в какой живете стране?» — «В России». — «А почему у вас головной убор с надписью: „Латвия“, майка — сборной Чехии, а на грязных, давно не мытых…

— …волосатых ногах…

— …шорты, на которых написано: „Америка“?» Я понял: конечно же, он прав! (Смеется.) Третий вопрос был: «В футбол?» — «Нет, — говорю, — но видел два матча вашей сборной. Вы хоть бегаете!» Он понял: свой человек попался. «Все, — сказал, — убирайтесь», — и штраф выписывает: четыре, ноль, ноль, еще заносит фломастер… Я: «Э-э-э, куда ты ноли пишешь, твою мать? Столько даже Овчинников не зарабатывает, за которого я заступился, — за четыре тысячи евро я бы так побежал…»

— Тебе дали условно?

— Да.

— Два с половиной года, если не ошибаюсь?

— (Кивает.) Плюс четыре тысячи евро штрафа и депортация.

— И депортировали?

— Да ни х… я от них не уехал — мы же в любой стране тараканы. Прощаясь, за ширинку держался: «Гудбай, Португалия! Бьютифул кантри, е… твою мать!» Зашел за угол, метнулся в гостиницу, правда, на матч россиян с Грецией уже не ходил.

— На одном из концертов, будучи, очевидно, тоже изрядно пьяным, ты решил прыгнуть в толпу зрителей…

— …и люди вдруг расступились.

— Думал, подхватят?

— Хотел раз в жизни, мой друг, почувствовать себя Филиппом Киркоровым.

— Не получилось, да?

— Это бредоподобное артистическое существо ловят даже при его трех гренадерских метрах — и я подумал: «Ну, метр 20 я, кривой, худой, ветром сносит — меня хоть кто-нибудь когда-нибудь поймает?» Нажрался бальзама — в гримерке сказали, что это лечебный напиток, но ведь не тогда, когда две бутылки, да из горла… К моменту выхода на сцену путал уже Леру Кудрявцеву с Кириллом Андреевым, а «Руки вверх» почему-то назвал Duran Duran — это произносить легко, потому что два раза подряд, не ошибешься.

— Можно вообще было сократить до просто Duran…

— (Смеется.) Как бы то ни было, решил прыгнуть, а когда пропахал носом всю хоккейную коробку, где мы выступали, и утром очнулся, надо мной стояла Лера — почему-то очень страшная…

— Без грима, небось?

— Да, б… — напугала меня, и я подумал: «Лучше опять в то состояние вернуться!»

В общем, проверка людей на любовь ко мне закончилась закономерным результатом: никакой любви не было.

— А что же было — сотрясение мозга?

— Да, но у меня их уже четыре. Одно заработал в армии, потом — в двух драках из-за профессии, и вот последнее — в Риге, после прыжка.

«Как бы иронично ни относились мы к „Евровидению“, это ристалище европейского толка».

— В программе Андрея Малахова на Первом канале ты нецензурно выругался прямо в эфире и был от телевидения отлучен. Надолго?

— На три с половиной года.

— Какой же черт тебя тогда дернул? Сегодня вот мы нормально беседуем, ни одного матерного слова из твоих уст не вырвалось…

— Это правда (улыбается).

— Почему же там себя так плохо вел?