Я иду искать

— Честное слово, — заверила я. — Но ему всего-то шестнадцать. Они с Мэдди едят попкорн, обсуждают усилители вкуса и слушают музыку. Никто не пьёт, не курит, нет угрозы внезапной беременности. Во всяком случае, у меня на глазах.

Ру скрестила руки и недовольно посмотрела на меня.

— Я велела ему ни с кем не связываться. Я тут по делам и не хочу, чтобы он неделями рыдал, когда мы уедем.

Теперь мы, кажется, нашли общую тему: подростковые проблемы я понимала. Но гораздо важнее были слова о том, что Ру здесь ненадолго.

— У тебя временная работа?

— Надеюсь, — ответила она, и её слова могли означать что угодно. Я спросила:

— А чем ты, кстати, занимаешься?

Похоже, никто из моих соседей не был в курсе. По словам Шар, знавшей всё на свете, в книжном клубе Ру вела себя уклончиво. Сказала Лизе что-то про веб-дизайн, намекнула Шеридан, что получила крупный гонорар. Тесс предположила, что Ру — представитель богемы, может быть, танцовщица.

— Не хочу говорить о работе, — отрезала Ру. — Дела не очень, если честно.

— Бах! — недовольно воскликнул Оливер. Все игрушки теперь были на полу. Я встала и подошла к сыну, видя, что Ру не собирается ему помогать. Когда я приблизилась, она пропустила меня и прошла обратно к дивану.

— Хорошо. Ладно. Если ты не насчёт уроков дайвинга, чего тогда от меня хочешь? — я опустилась на колени, чтобы собрать игрушки. Она молча, оценивающе смотрела на меня, и мне это не нравилось. Поймав её взгляд сверху вниз — в буквальном смысле — я почувствовала, как наши роли вновь сменились. Она была спокойна, а я потеряла управление, заговорив о детях и дайвинге. И к тому же стояла перед ней на коленях. Поставив игрушки на полку, я поднялась на ноги.

— Ты знаешь чего, — сказала она, и эти слова её изменили. Всё её тело переменилось. Расправились плечи. Вытянулась шея. Руки сжались в кулаки и вновь расслабились. — Я пришла, чтобы закончить.

— Что закончить? — моё сердце заколотилось, потому что я знала ответ.

— Игру, — ответила она именно так, как я и думала. Вновь наклонила голову — быстрое, птичье движение, любопытное и незнакомое. — Не бойся, Эми Смит.

— Мне неинтере… — я не договорила, когда до меня дошло, что она назвала мою девичью фамилию. Я перестала быть Эми Смит в девятнадцать лет, заключив пятиминутный брак с Джеймсом Ли. Старую фамилию возвращать не стала. — Что ты сказала? — вопрос вырвался у меня против воли. Я ощутила, как сами собой переплетаются мои руки. Сделала над собой усилие, чтобы успокоиться.

— Эми. Элизабет. Смит, — очень медленно сказала Ру. — Да, я знаю, как тебя зовут. Я знаю тебя. А ты меня знаешь?

Я не знала.

Я склонилась, вновь принялась ставить на полку игрушки Оливера, хотя он уронил всего несколько. Мне нужно было смотреть куда-нибудь, только не на неё. Игрушечные ключи застучали в моих трясущихся руках. Оливер беззаботно захихикал, думая, что это такая игра, и схватил ключи, едва я поставила их на полку. Я взяла ещё пригоршню игрушек, расставила, склонилась за новыми.

— Чего ты хочешь? — спросила я у плюшевого мишки. Потому что Ру явно чего-то хотела.

— Справедливости, — ответила она.

Всего одно слово. Тихое. Сильное.

Я замерла, не в силах оторвать глаз от её лица. Ру жадно смотрела на то, как мир уходил у меня из-под ног. Плюшевый мишка, вывалившись из рук, упал на пол. Я выпрямилась.

— Справедливости, — повторила я, слово прозвучало неуверенно и незнакомо. Как будто на французском или испанском. Незнакомое, нелепое слово.

— Вот оно, — сказала Ру.

— Что? — спросила я. Она почти виновато опустила руки.

— Твоё истинное лицо. Я ждала, когда его увижу, с той секунды, как пришла сюда. Да уж, вычислить тебя нелегко. Но ты меня знаешь, Эми Смит.

Я её не знала.

— Чего ты хочешь?

Время тянулось медленно-медленно. Она сделала ко мне шаг, другой, третий, и я почувствовала, что не могу дышать.

— В тюрьму отправился не тот ребёнок, — сказала она. — За рулём была ты.

— Я не помню, кто был за рулём.

Застарелая ложь. Слова вырвались сами собой, раньше, чем я поняла, что отрицание означает признание. Мне вообще не следовало реагировать, не следовало показывать, что я знаю, о чём она говорит. Я не поняла, почему это сработало именно так, но почувствовала инстинктивно. Я попыталась уклониться, но руки вновь переплелись, и я увидела, как встаёт та самая полная луна. — Я не помню…

— Нет, ты помнишь, — ответила она так спокойно и уверенно, что все слова замерли у меня во рту.

Она знала. Это должно было случиться.

Нет, это уже случилось. Весь мир уже изменился.

Всё тело наполнилось жуткой дрожью. Эта дрожь была сродни облегчению, если только облегчение может быть настолько холодным, чтобы обжигать. Впервые за много лет, даже десятилетий, я была в одной комнате с человеком, видевшим насквозь все мои слабости. Я чувствовала этот взгляд, пронизывающий всё моё тело до костей.

— Ты меня знаешь, — сказала я.

— Знаю, — ответила она. Подошла ещё ближе, но в этом движении не было флирта. Стало страшно.