Я иду искать

— Как ты можешь такое говорить? — спросила Ру. Её нижняя губа задрожала, глаза наполнились слезами, заблестели мокрые ресницы. — Как ты можешь смотреть мне прямо в лицо и отрицать очевидное?

У меня помутилось в глазах, мир закружился, Ру оттолкнуло вбок. Нет. Это меня толкнуло. Я падала. Я была под водой. Синие волны накрыли меня, и над ними сияло жуткое, прекрасное лицо Ру, совсем рядом, и я, наконец, увидела Лолли. Я увидела её так же ясно, как в первые дни, когда теряла контроль, когда самое страшное было на поверхности, заслоняя всё остальное.

Я увидела Лолли в воде, с Полом на руках. Он толкался, пытался вырваться, утопить обоих. Воздух закончился, пузырьки всплыли на поверхность, к солнечному свету, куда она уже не могла вернуться.

Что я сделала? Что я сказала?

Лолли тонула в волнах, таких густых и тёмных, что они казались почти чёрными. Я видела, как всплывают пузырьки, как Лолли падает вниз. Она падала так быстро, и я рухнула вслед за ней в беззвучную тьму.

Глава 6

Я лежала на полу. Сухом. Ни волн, ни воды. Синева, накрывшая меня, оказалась лишь подолом длинного платья Ру. Моя голова покоилась у неё на коленях. Я что, упала? Где-то шумел ребёнок. Не плакал, но вот-вот собирался расплакаться.

Не Пол. Не Лолли. Их здесь не было. И быть не могло. Мой ребёнок. Мой Оливер.

Ру посмотрела на меня сверху вниз, сказала:

— Ну привет. Ты потеряла сознание.

Этого быть не могло. Я не из тех, кто падает в обмороки.

За тысячу миль отсюда резко хлопнула входная дверь. Кто-то звал меня.

— Эми?

— Твою мать! — Ру резко дёрнулась, посмотрела вверх. — Кенга, что ли? Её стучаться не учили?

— Эми? — это в самом деле была Шарлотта. Она ждала меня в прихожей, чтобы вместе пойти на прогулку.

Ру оттолкнула меня, чтобы подняться. Шлёпнувшись на спину, я лежала, не в силах пошевелиться. Меня тошнило, кружилась голова. Перегнувшись ко мне, Ру посмотрела мне прямо в глаза и настойчиво зашептала:

— Скажи ей… Нет, это слишком сложно. Избавься от неё как можно скорее и приходи ко мне. Сегодня же, или, Богом клянусь… Ты мне должна. Ты мне должна, и ты заплатишь по всем счетам.

Я поняла, что случится, если я не приду. Увы, я слишком поздно поняла её игру.

Шаги Шар стали ближе, она прошла по коридору, остановилась у лестницы, вновь позвала меня.

— Эми? Ты здесь?

Ру рванула к чёрному ходу, скользнула в дверь и была такова.

— Амамамамама, — сказал Оливер и протянул ко мне ручки, готовый вот-вот расплакаться. Я попыталась сесть, тут же пошатнулась и рухнула обратно. Кто бы сомневался.

Господи, что же я наделала?

Шарлотта увидела меня, лежавшую на полу, прижавшись спиной к дивану, и отступила к кухне.

— Господи, ты простыла?

Руби цепляла все возможные вирусы в зоне доступа.

— Нет, просто голова ужасно разболелась, — заверила я, и Шар, святая женщина, предложила приглядеть за Оливером, чтобы я могла лечь в постель. Впрочем, не то что предложила — отказов она в принципе не принимала.

— Знаешь, сколько часов возни с ребёнком я тебе задолжала? Хоть чуть-чуть отыграюсь. К тому же мы любим Оббибера, да, Руби? Поспи пока, а в обед его заберёшь, ладно? Мы с Руби идём к доктору.

Я позволила ей забрать ребёнка и закрыла глаза, пока она собирала подгузники, детское питание, замороженное грудное молоко. Мне хотелось кричать, и кричать, и кричать.

Наконец Шар, толкавшая обе коляски, кое-как протиснулась в дверь. Ещё до того, как она закрылась, я с трудом поднялась на ноги и побрела в кладовку. В голове эхом отдавался голос Ру.

Ты мне должна. Ты мне должна, и ты заплатишь по всем счетам.

Там, в пластиковом контейнере на второй полке, лежали остывшие остатки пирога — всего четыре кусочка, спасибо Мэдди с Лукой. Я сняла крышку, бросила на пол и методично, кусок за куском, съела все четыре, почти не чувствуя вкуса. Когда они были съедены, наклонила контейнер и высыпала крошки себе в рот, потом бросила на пол и контейнер.

Это был вопрос денег. Она пришла ко мне, размахивая правдой, как оружием. Но это была не Лолли, и она хотела не справедливости. Она хотела чек.

Она видела аварию; она знала, что моя фамилия — Смит. Мы обе входим в один процент, сказала она, сделав вид, будто речь о дайвинге, но нет — мы входили в один процент детей, живших в районе, где дома стоили несколько миллионов. В детстве она видела из окна, как погибла миссис Шипли. Слишком маленькая, чтобы её всерьёз допрашивала полиция; слишком большая, чтобы всё забыть. Её дорогая одежда, машина и пластика в сочетании с уродливым домиком Спрайта означали, что в её некогда шикарной жизни произошло нечто очень плохое.

Теперь ей требовались деньги. Она знала, что у моей семьи они есть, поэтому пришла ко мне, притворившись той, кому я должна заплатить немыслимый долг. Это было умно, и жестоко, и совершенно аморально. Как не дать, если просит сама Лолли Шипли?

Я покачала головой. Как же меня тошнило. Прошлое выбралось на свободу, ожило внутри меня, кружило в голове и желудке, густое, ощутимое, громкое.