Я иду искать

— Да, — ответил он. — Я был под кайфом, ощутил дежавю. Рассказал про нашу группу «Сон-трава», про то, как мы сбежали из дома. Про аварию. Я сказал, что за рулём была ты, но гадостей говорить про тебя не стал. Никогда не говорил про тебя ничего плохого. Ни Энджи, никому. Ты ведь была просто бедной богатой девочкой, у которой куча денег, но никому нет до неё дела. Так ведь оно и было. Рассказал и то, каким я был нищебродом, восходящей звездой, как стремился к лучшему, пока не случилась катастрофа, — мне тоже казалось, что так и было, но он продолжал. — В моей версии я тебя не выдал. Я ни слова не сказал копам. Я проглотил чувство вины, представил себя по-настоящему благородным, понимаешь? Это свинство, но я всегда хотел, чтобы всё так и было. Я хотел, чтобы эта история была настоящей.

Он смотрел на меня так трогательно и виновато, и в неясном свете, несмотря на глубокие морщины у рта, он снова казался мальчишкой, которого я знала. Я видела, как этот мальчишка жалел, что всё рассказал копам. Эта история позволяла хоть ненадолго обратить его боль в героизм, и я видела, отчего ему так этого хотелось. Он так и остался мальчишкой. Ни жены, ни детей, только машины, гитары и конопля. Всё такой же очаровательный. Интересно, думала я, есть ли доля моей вины в том, что Тиг так и не вырос. Если бы он закончил Брайтон, колледжи всей страны поборолись бы за этого гениального математика. У него могла бы быть семья. Он мог бы проектировать новые машины, а не чинить старые.

— Почему тебе стыдно? — спросила я. — Всё честно. Ведь это я виновата, Тиг.

Он резко встряхнул головой.

— Блин, Смифф, хватит, — сказал он. — Не было виноватых. Только два глупых ребёнка, совершивших большую ошибку. Один из них поплатился, потому что очень любил другого.

— Ты? — спросила я. Потому что я должна была спросить. Та девочка, которой я была когда-то, девочка, изголодавшаяся по любви, настойчиво требовала ответ.

Он улыбнулся.

— Конечно. Когда я перешёл в Брайтон, Господи, как же мне было паршиво. Как одиноко. Ещё хуже, чем до Брайтона. Ну то есть у меня были друзья, подружки, мамаша. Но не было никого, кто был бы похож на тебя. Конечно, я тебя любил. Но всё равно предал. Я столько лет ждал, чтобы попросить прощения.

Это было очень трогательно, но нечестно. Он ведь всего лишь сказал правду.

Я подалась вперёд.

— Нет, это я должна просить прощения. Ты ни в чём не виноват. Только я.

Мы смотрели друг на друга нежно, очень нежно, и я ощущала то самое всепрощение, какое пыталась купить семь лет назад. Теперь же я приехала сюда и увидела, что оно ждало меня с самого начала. Ждало все эти годы.

Он тоже подался вперёд. Совсем чуть-чуть, но я поняла — это предложение. Для той пятнадцатилетней девочки, которая всё ещё жила во мне. Той девочке достался лучший в мире первый поцелуй. Самый лучший. Но всё, что случилось потом, высосало всю его красоту, разрушило его, превратило в нечто постыдное. Стыд громоздился на стыд, но неважно, что эта девочка совершила потом. Тот поцелуй она заслужила. Тогда она ещё не сделала ничего плохого. Пока.

Мне захотелось вернуть этот миг, переиграть заново. Если я склонилась бы ближе, наши губы встретились бы. Я видела это во взгляде Тига, в наклоне плеч. Я понимала — речь не о настоящей любви. Не о том, чтобы разрушить мою семью и восстановить во имя прежней, другой жизни. Только о настоящем. Сегодняшнем. Сиюминутном.

Где-то в доме наверняка был другой матрац. Чистый, может быть, со стопкой книг в изголовье. Я смотрела в лицо Тига, такое дорогое, такое знакомое. Смотрела на его покрытые чернильными разводами пальцы, сжимавшие кружку с картой мира в доме, где не было женщины. Я могла получить всё это. Получить его. Пусть даже всего на полчаса в мире, в котором не было времени. Я могла получить его, если бы захотела. И, Господи, я хотела. Я хотела этого.

Я резко поднялась, едва не уронив стул. Я рванула мимо стойки к кофемашине, хотя моя кружка была почти полной. Я бежала, будто отчаянно хотела согреться. Оставаться рядом с Тигом было слишком опасно.

Дэвис был ещё дома, играл с малышом, которого мы сделали вместе. Оливер, маленький жаворонок, дрыгал ножками, ворчал, что-то лопотал отцу. Мэдди, совсем не жаворонок, шла в кухню за кофе, громко топая, и её волосы торчали во все стороны. В ночь, когда Дэвис сделал мне предложение, я сказала ему: Я никогда вас не оставлю. Эти слова значили больше, чем говорило их юридическое значение. Я сказала ему, что всегда буду рядом, что никогда его не предам. Я не хотела, чтобы и эти слова стали враньём. Я и без того слишком хорошо научилась врать.

Мне было жаль девочку, любившую Тига, но её больше не было. Я пыталась похоронить её в собственном теле, пыталась убить голодной смертью, пыталась уничтожить в Калифорнии. Но прежде чем я нашла способ её убить, она утонула. Ушла под воду, а из воды поднялась я.

— Я замужем, — сказала я Тигу и вспыхнула.

— Я рад, — ответил он спокойно и улыбнулся.

— У меня счастливый брак. И ребёнок.