Я краснею

Мэй стиснула подол юбки, лишь бы удержаться и не погладить пушистеньких котят. Малыши выбрались из своей коробки и поползли по ней, мяукая и мурлыча.

– Я... должна... сдержаться! – Мэй снова закрыла глаза. Котята стали Мириам, Прией и Эбби, и они обнимали её. Все воображаемые девочки вздохнули, расслабляясь.

Мэй посмотрела на своих подруг и улыбнулась, чувствуя себя в безопасности и чувствуя себя любимой.

– Мы любим тебя, детка, – сказали они хором.

«Панда или не панда», – прибавила Мириам.

Ещё одно общее объятие.

Мэй сделала вдох, выдох, а затем снова вернулась к текущему моменту, всё ещё не открывая глаз. Вся облепленная котятами, Мэй открыла глаза и... осталась человеком.

– Какие они... очаровательные, – спокойно сказала она.

Родители потрясённо уставились на Мэй. Один котёнок мяукнул.

– Мэй! – восхищённо воскликнул Цзинь.

– Как такое возможно? – вопросила Мин. – Что произошло с твоей пандой?

– Всё просто, – объяснила Мэй. – Когда я начинаю волноваться, я просто представляю себе людей, которых я люблю больше всего в целом мире... – Она подумала о своих друзьях.

Мин подалась вперёд, явно растроганная.

Мэй осеклась:

– ...то есть вас. – Да. Она солгала.

– О, Мэй-Мэй! – расчувствовавшись, проговорила её мать. Она подошла и обняла дочь.

Именно этого Мэй и хотелось. «Неужели? – Глаза Мэй расширились. – Неужели правда получится?»

– А теперь, когда это улажено, – сказала Мэй, – у меня есть одна малюсенькая просьба...

* * *

Мин и Цзинь сидели на семейном диване Ли.

– Нет, – строго сказала Мин. – Абсолютно точно нет!

Мэй стояла на коленях перед родителями, тяжело дыша и держа в каждой руке незажжённые бенгальские огни. На белой простыне, висевшей на стене позади неё, проектор показывал её презентацию под названием «“4 Town”: Почему я должна пойти на концерт». Под этим заголовком Мэй вставила картинки величайших музыкантов: Шопена, Моцарта, Бетховена и, конечно же, «4 Town» – прямо на первом плане в самом центре.

– Но это шанс всей моей жизни! – сказала Мэй.

Цзинь изучал буклет «4 Town», который держал в руках.

– Мэй-Мэй, – сказала Мин, – одно дело сохранять спокойствие дома или в школе, но на концерте? Ты впадёшь в исступление, и панда вырвется.

– Нет-нет, ничего такого, – пообещала Мэй. – Вы же видели, как я держу её в себе.

– Мин, – сказал Цзинь, – может, нам стоит довериться ей...

Мин ткнула в фотографии мальчиков из «4 Town»:

– Я вот им не доверяю. Ты посмотри на этих блескучих хулиганов, как они... непристойно вихляются! И почему ты так сильно хочешь пойти?

Мэй помедлила мгновение, чтобы хорошенько обдумать вопрос» Она буквально видела себя на стадионе: она танцевала с друзьями, а «4 Town» были на сцене. Они глотнули газировки, и «4 Town» приветственно закричали: «Чух! Чух! Чух! Чух!» Эбби рыгнула. Вдруг, словно из воздуха, соткался Робер и сделал Мэй предложение, преклонив одно колено. Остальные ребята из группы казались тронутыми, друзья Мэй и все-все-все вокруг поздравляли счастливую пару. Затем Мэй и её подруг подняли высоко в воздух их любимые мальчики «4 Town».

Внезапно Мэй вернулась к реальности.

– Как я и говорила, – сказала она своей матери. – Я просто хочу расширить свой музыкальный горизонт.

Мин с отвращением выдохнула:

– Это не музыка. Это непотребство, и нечего рисковать своей жизнью из-за такого. Верно, Цзинь?

– Эм...

– Вот видишь? – сказала Мин. – Твой отец со мной согласен. Никакого концерта. И это окончательное решение.

Мэй почувствовала, как её пронизала вспышка гнева. Она глубоко вздохнула. Ей никак нельзя было утратить свой человеческий облик.

– О’кей, спасибо за внимание. Спокойной ночи.

Она сняла со стены свою презентацию и забрала бюст известного композитора, который принесла специально для этого разговора. Затем она, сощурившись, посмотрела на мать и выскользнула из комнаты.

Мин и Цзинь проводили её взглядом. Они слышали, как хлопнула дверь в спальню Мэй.

– Что это было? – вопросила Мин.

Цзинь открыл рот, чтобы что-то сказать, но Мин помахала пальцем у него перед носом:

– Неужели никто, кроме меня, не видит, как это опасно? Ей ни за что не удержать панду! И двести долларов? За что? Кто они такие, Селин Дион?

Цзинь вздохнул. Зазвонил телефон, и он встал, чтобы ответить:

– Вэй? Подождите.

– Нет, ты видела этот взгляд? – сказала сама себе Мин, сидя на диване. – Где она этого набралась? Так вести себя с родной матерью! – Она откинулась на подушки и вытянулась на диване.

– Мин? Это твоя мать, – сказал Цзинь.

Мин села, резко выпрямившись:

– Меня нет дома!

Цзинь протянул трубку Мин. Она неохотно взяла её и через силу улыбнулась.

– Матушка! – сказала она жизнерадостно. – Здравствуй.

Бабушка Мэй звонила из своей роскошной квартиры, где она смотрела новости. «Жители Торонто напуганы таинственным зверем, – сказал репортер. – Свидетели описывали его как “тучного, выгоревшего медведя”».

– Как дела во Флориде? – поинтересовалась Мин. Её мать включила громкую связь.

Бабушка сидела перед раскрытой косметичкой, держа в элегантной руке кисть для макияжа и готовясь провести вечер вне дома.