Я люблю тебя лучше всех

Открыв какую-то книгу на последней странице, я обратила внимание на выходные данные. Там значилось: «Редактор – Попова Е.».

Так родилась та ложь.

Я сказала маме, что устроилась на работу редактором. Это было единственное, что я могла сделать, чтобы хоть немного смягчить ее злость. Я же получила высшее образование (абсолютно бесполезное, как оказалось)! Работы по специальности я не находила: не попадалось вакансий, на которые меня, девочку с улицы, взяли бы. То есть кое-куда брали, но там платили столько, что не хватило бы на съемное жилье и еду. Даже в школу (эй, да кто хочет работать в школе?!) меня из-за чужого, непитерского диплома брать не хотели. По крайней мере в городскую школу.

Ритка нашла место секретаря, а мы с Машкой устроились в магазин игрушек. Он назывался «Сюр-1». У хозяина была целая сеть таких точек: «Сюр-2», «Сюр-3», полтора десятка сюров. Менеджерша, мрачная (то ли крепко пьющая, то ли просто воспринимающая мир как похмелье) тетка, сказала:

– Куклами тяжело торговать. На людей похожи, а не люди. Многие не выдерживают. Да и с кассой не всякий управится: нужен мозг.

Я бы сказала, что она смотрела на нас как говно, но это было неправдой – она вообще на нас не смотрела, разговаривая скорее со стенами:

– Мы делаем ксерокопии. Их пробиваем по кассе вторым отделом. Если запутаетесь, не так пробьете, потом будете писать объяснительную бухгалтеру. Может, даже не одну. Может, сто. В конце смены заполняете кассовую книгу. Делаете итоговый Z-Отчет. И еще отчеты… вот здесь и вот здесь в системе. Сдаете деньги. Не хватает – докладываете. Перебор – значит, что-то не пробили. Раз в неделю переучет. Обычно мы в легком минусе, который вычитаем из вашей зарплаты, потому что виноваты по умолчанию вы. Тут есть камера, и она даже снимает. Это значит, что если вы будете на рабочем месте пить, курить или воровать товар – вылетите отсюда взашей, но если на вас нападут гопники и унесут кассу, то запись ментам мы, конечно же, не дадим, потому что она к моменту обращения будет уже стерта. Все понятно?

Мы кивнули.

– Как вас зовут, я запоминать не буду, потому что тех, кто на испытательном сроке, я вообще не считаю за работников. Сделайте себе бейджики. Туалет в подсобке. Когда уходите, запирайте дверь на ключ. Бумагу берите свою, там ее чаще всего нет.

В туалете на полу лежала Донцова с наполовину выдранными страницами. Совершивший это надругательство вандал двигался от конца к началу, так что разгадка дела была навеки утрачена. Кафель кое-где покрылся черной плесенью, в углу раскинулась обширная паутина и ютился лысоватый ершик. Но на двери имелась задвижка, а значит, туалет вполне состоялся. У нас, в Урицком, на станции был гораздо худший.

– На возврат товар нести будут, говорите, что не берете. Вон и табличка есть, – поучала менеджерша. – Будут истерить, давайте мой номер, я их на хуй пошлю. Пусть идут со своими куклами в Роспотребнадзор или к самому Путину.

Возврат несли часто: какие-то игрушки барахлили, какие-то не нравились ребенку, а некоторые – особенно это касалось кукол механических, «оживающих» – просто наводили ужас. Лошадка – был год Лошади – казавшаяся совершенно очаровательной днем: ржет, сама катается и сверкает глазами, – могла спровоцировать приступ паники посреди ночи, когда хозяин крался к холодильнику, а умная игрушка реагировала на движение и принималась, светя красными глазами и издавая демоническое ржание, кататься туда-сюда без наездника. Я честно предупреждала покупателей о возможных проблемах, но чаще всего наши игрушки брали для подарка дальним родственникам, на которых было наплевать, а понтануться крутой вещью хотелось. Своим детям не покупают таких дорогих игрушек.

Я их полюбила – особенно кукол. Да, с ними жутковато, но интересно. Иногда я думала, что красавица с длинными белыми локонами непременно должна была говорить басом: «Че нада?» Куклы-близняшки в одинаковых платьицах и панталончиках пищали бы тоненько-тоненько: «Мы сожрем твою печень!» Кукла с венком из ромашек на голове сказала бы металлическим голосом: «Время умирать!»

Маме я так вдохновенно врала про работу редактора, так что она даже сказала как-то: «Ты бы отдыхала там иногда… А то ослепнешь над своими книжками».

Первую зарплату мы с Машкой отметили весело. Вторую уже приняли как должное. Над третьей всплакнули.

Потом оказалось, что кто-то из нас – в чью смену это случилось, так и не выяснили (менеджерше было лень просматривать видеозапись) – сломал одну из кукол, точнее зацепил, а она упала и расшибла нос. Из нас вычли ее стоимость, и Машка поругалась с менеджершей – так начальница запомнила ее имя. Как зовут меня, она выучила только полгода спустя.

Хотя свободное время мы с девчонками старались проводить весело, уже через год такой жизни по выходным у меня часто не хватало сил встать с кровати.

Усталость. Тоска. Мысли.