Я люблю тебя лучше всех

А еще очень болела спина, наверно, из-за того, что я по двенадцать часов стояла за прилавком и часто брала дополнительные смены. Тогда в выходные я просто лежала на полу (на твердом боль проходила), закрыв глаза. В голове роились сны. Чем реже выходишь из дома, тем плотнее сны, тем больше в них красок.

Еще я почти не ела, просто не хотелось (ну и экономия).

Однажды мне пригрезилось, будто к моему позвоночнику со стороны спины приросло существо. Я не знаю, как оно выглядело, только его ручки, маленькие и цепкие, хватали меня за бока, скользили по телу. Крошечные розово-коричневые ладони, то ли обезьяньи, то ли человеческие. Я чувствовала, как оно шевелится там, на другой стороне меня, как издает скрежещущие или булькающие звуки. Как мне избавиться от него? Как оторвать от себя? Боже, боже, почему оно верещит?

Это телефон.

– Лена? – Никогда никто другой не отвечал по этому номеру, но менеджерша все равно говорила вопросительно, как будто это могла быть не я.

– Да.

– Лена, завтра с обеда выйдешь?

– Хорошо.

– Лен, только не забудь, в подсобке коробки с товаром, который нужно проверить по накладной… Пересчитай все, даже воздушные шарики! Поняла?

– Хорошо.

– Ксерокс сломался, имей в виду. Мастер придет не раньше среды.

– Хорошо.

– Завтра тебя шеф отымеет в жопу.

– Что?

– Я думала, ты не слушаешь, а только поддакиваешь. До завтра, пока.

– Хорошо, пока.

Вот идиотка. Не зря Машка с ней собачится вечно. О чем я там думала? Мне снился какой-то нарост на спине…

Боже, какой бред… Это из-за того, что спина болит… Если лежать неподвижно, то станет легче. Чертов магазин. Бесконечная возня. То прием товара, то переучет. То куклы, то роботы, то машинки, то еще какая хрень… Мельтешит перед глазами. Кружится, танцует под странную механическую музыку…

Снова телефон.

– Лена…

– Мама?

– Лен, ты там как?

– Отлично, мам! Редактирую книги, аж лес шумит!

– Да я даже тут слышу, как он шумит, деревья гнутся… Лен, слушай… ты бы поговорила с Наташей…

– Насчет чего?

– Она замуж собралась.

– Ого! Ну пусть. Можно сходить, почему нет?

– Можно? Лен, ты в своем уме? Ты даже не спросила: кто он!

– Да и так понятно, что мужик какой-то. Мы ж не в Европе.

– Лена!!!

– Мам, я шучу, не обращай внимания. Мне она не писала ничего. Приеду – увижу.

– Лен, повлияй на нее, пожалуйста. Не нравится мне этот Александр. Ему сорок пять! А выглядит даже старше – весь седой, морщины… Натуральный старик! Дед!

– Мам, ну…

– Предыдущая жена от него ушла. Говорят, аж в Москву сбежала. От хорошего разве ушла бы?

– Мало ли по каким причинам люди разводятся…

– Наташке сказал, чтоб не красилась ярко.

– Ты ей то же самое говорила. Да и с ее внешностью косметика не сильно помогает…

– Лен, они знакомы три месяца. Это нормально вообще – на таких сроках предложение делать? Она не беременная, я уверена!

– Мам, ну, может, у них любовь…

– Лен, ты сама-то понимаешь, что несешь?! Уж прямо бы сказала: мне плевать! Тебе ж всегда плевать! Ты ж вечно самоустраняешься! Тебе вообще все равно, что будет с твоей сестрой? Ты с ней вообще общаешься?

– Она не говорит мне ничего! Что я – силой у нее все выпытывать должна?!

– А нормально поговорить нельзя? По-человечески? Проще же спрятаться в своем Питере, отгородиться от всех и делать вид, что все в порядке! Ты… не знаю, как тебя назвать!

– Я твоя дочь.

– Эгоистка ты! И дура редкостная! Думаешь, все такие, как ты! Сама там спишь с кем попало, ни один нормальный мужчина в твою сторону…

Я отключила телефон. Типичная мама. Ну ее…

Да пусть Наташка выходит замуж за кого хочет, в чем проблема-то? Разойтись всегда можно. Туда-сюда, и ты снова свободна. Это ее выбор, ее решение. Меня оно вообще не касается. Да и что я ей скажу? Что я в этом понимаю? Такие, как я, замуж не ходят.

Ничего не хочется делать. Ни о чем говорить. Надо лежать на спине и ждать, когда пройдет боль. Из спины иногда отдает в сердце – как будто прошивает насквозь.

Двор, которого нет

Я приехала в Урицкое в марте.

Весна пришла рано – сдернула с земли снежное покрывало, и, как синяки на теле, обнажился мусор. Возле дома было грязно и лысо. Единственное дерево (помню, когда-то на его ветвях сидел плюшевый слон) в прошлом году спилили, и теперь у нас во дворе росли только качели и бабколавка. Кое-где из земли пробивалась первая ярко-зеленая травка. Ее судьба внушала опасения: раннее тепло долгим не бывает. Холод здесь, рядом. Он каждый год проворачивает этот фокус, надо бы научиться сомневаться. Но природа всегда верила и неслась в объятия к тому, кто неизбежно предавал, оставляя ее рыдать о поруганной чести.

Я зашла в магазинчик к Катьке. Из-за неисправного холодильника там всегда стоял мерзковатый запах.

– Выйдем, Кать?

Она с готовностью кивнула.

– Хорошо дышится, а? – Прикрыв дверь, она привалилась к ней боком. – Весна…

– Давай я тебя сфоткаю… – Я достала фотоаппарат, и Катька тут же принялась отмахиваться:

– Нет, нет, не надо! Ты чего?!