Я, Люцифер

— Что ты будешь делать? Останешься или уйдешь?

Он соединил руки за спиной и выпрямил спину, так,как делают это беременные.

Уже лучше, болван. Вот ты почти наловчился. Хотя сравнение с тлеющим костром совсем неубеди­тельно.

— Я заполню ванну водой, вот чем я сейчас займусь, — ска­зал он. — Большую, глубокую, горячую ванну. Если интересно, можешь посмотреть, хотя Ганну-то особенно нечем похвастаться в плане половых органов. Но, как говорит моя мисс Безупречность из «ХХХ-клюзива», повторяя эти слова слов­но молитву: «Знаю, что с ним делать. А это главное».

Я прождал полчаса, рассматривая тем временем обста­новку в квартире. То, что он здесь появлялся от случая к случаю, сказалось самым отрицательным образом: мусор, разбитые бутылки, нестираное белье, остатки еды на полу, страницы рукописи, полные пепельницы, перевернутое мусорное ведро, ни одной вымытой тарелки... Ничего уди­вительного. О, Люцифер, сын утра, зачем ты покинул небеса...

Гмм... Простите...

Но я просто терял время. Более того, я потворство­вал тому, что и он терял время. Менее чем через пять часов он должен решить. Менее чем через пять часов они придут узнать его ответ. Совсем неподходящий момент, чтобы нежиться в ванне. Слегка постучав в дверь, я вошел.

— Никак не мог дождаться? Думал, застукаешь меня за тем, как из меня выходит масло для ванн?

Он, по-видимому, добавил еще горячей воды, потому что крошечная комната была заполнена паром.

— Как видишь, здесь я целомудренно моюсь и предаюсь серьезным размышлениям. Ради всего святого, закрой дверь.

Он, кроме всего прочего, еще курил сигару (поэтому не только пар, но и дым), а в ладони у него покоился шар без ножки, остаток бокала для бренди, почти доверху запол­ненный золотистой жидкостью. Ничто не говорило о том, что он здесь занимался 1},еломудренным мытьем или серьез­ными размышлениями. Он выглядел так, будто его только что разбудили.

— В твоей части острова есть проститутки?— сказал он, сделав глоток. — Я имею в виду, смогу ли я общаться с представительницами противоположного пола?

— Не в таких масштабах, как ты привык, — сказал я. — Ну, а вообще — да, уж если не на Идре, то в Спеце и, конечно же, в Эгине.

Конечно же, в Эгине. Звучит как название какого-то дурацкого стихотворения Лоренса Даррелла.

— Судя по твоим богохульствам и ошибочным наблю­дениям, я могу заключить, что ты пьян, — сказал я, ощу­щая, как во мне— признаюсь, от отчаяния— закипает на него гнев.

— Жидкость здравомыслия, — сказал он, поднимая шар.

— Жидкость малодушия, — возразил я. — Неужели ты не видишь, что твое время истекает?