Я — матрос «Гангута»!

Успешные действия красноармейских частей по очистке лесов незамедлительно сказывались на росте колхозов. Предметнее становились и разговоры на собраниях — крестьяне интересовались правами и обязанностями колхозников, условиями труда.

Но кое-где оуновцам все же удавались разбойничьи набеги. Они создали аварийную обстановку и для грузовой автомашины, в кузове которой я возвращался домой из Олесского района. В бессознательном состоянии меня вытащили из-под перевернутой машины, и я долго пролежал в больнице. Анне Викторовне, ставшей моей женой, я обязан сравнительно скорому выздоровлению. Она стойко несла дежурства в больнице и ухаживала за детьми.

В 1952 году меня избрали председателем Львовского областного комитета профсоюза рабочих и служащих совхозов. С помощью обкома партии и ЦК КП Украины нам удалось в короткий срок оживить профсоюзную работу. Были заключены коллективные договоры с администрацией совхозов, развернуто социалистическое соревнование, созданы пионерские лагеря, решены многие социально-бытовые вопросы.

Не стану вдаваться в подробности, скажу только, что за работу в профсоюзе я был награжден двумя Почетными грамотами ВЦСПС и почетным нагрудным знаком.

Не менее приятным явилось для меня письмо, поступившее от заместителя министра Морского флота Ивана Степановича Исакова. Короткое, но с него начнется наша 14-летняя дружба. Исаков сообщал, что он приступает к работе над монографией «Ледовый поход Балтийского флота 1918 года», и просил прислать свои воспоминания. Вот как! Значит, не зря сидел я ночами, восстанавливая события на Балтике. Сотни страниц своих рукописей без задержки отправил в Москву.

У нас установилась дружеская переписка. Мы сообщали друг другу о состояний здоровья. У меня оно было неважное, вынужден был уйти с работы, стал пенсионером. Исаков поддерживал меня, хотя сам был не могуч. Тоже давали себя знать раны. В одном письме сообщал: «Корчусь от болей в культе», в другом: «Ложусь в хирургическую клинику». Трогательно было его признание, сделанное в дни болезни: «Самое интересное (для меня) — Ваша автобиография: богатый материал, богатая жизнь…» Узнав о материальной нужде моей семьи, Иван Степанович начал посылать мне денежные переводы. Нужно ли говорить, как это растрогало меня!

Однажды, прочитав очередное письмо, я был приятно удивлен: Исаков приглашал меня в гости. Может, я напросился? Стал припоминать, о чем писал — вроде бы ничего навязчивого в моих письмах не содержалось. Снова перечитал присланное письмо и, ощутив в нем одну лишь искренность, задумался: знаменательный факт. Крупный военачальник, заместитель министра хочет у себя на квартире встретиться с бывшим матросом…

Без колебаний отправился в Москву (как раз наступил момент улучшения здоровья).

При встрече в квартире испытал было неловкость, но своим радушием Иван Степанович быстро развеял ее. Горячо здороваясь, спросил, как доехал, пригласил к столу. Потом предложил отдохнуть с дороги. Поскольку я жаждал беседы, он провел меня в кабинет и тепло сказал:

— Ваши воспоминания, Дмитрий Иванович, и меня заставили пошевелить мозгами. Мы ведь вместе бороздили седые воды Балтики.

В смущении я подумал: «Заместитель министра знает всю мою жизнь, а я о нем почти ничего». Признавшись, что стеснялся спросить в письмах о его службе, я попросил сделать это теперь.

Исаков охотно рассказал. Он — сын армянского дорожного техника Исаакяна, который давно русифицировал фамилию, с детских лет увлекся подвигами адмирала Макарова. Увлечение не ослабло и в юности. Во что бы то ни стало решил учиться морскому делу. С этой целью приехал в Петроград, поступил в отдельные гардемаринские классы. Окончил их в 1917-м, получив звание мичмана.

Служил на эсминце «Изяславль». Когда победил Октябрь, матросы назвали Исакова старшим офицером революционного «Изяславля».

— С той поры вот и стараюсь оправдывать звание, присвоенное матросами, — с улыбкой сказал Исаков.

Пока он говорил, я внимательно всматривался в его лицо. Большой смуглый лоб, узкие брови, умные с печалинкой глаза.

Скромный в письмах, скромный и в беседе: не сказал о своей революционной работе на эсминце. Неспроста матросы выдвинули его из своей среды.

Долго проговорили мы в тот апрельский день и вечер. Он предложил заночевать у него.

— Спасибо, Иван Степанович. И так много времени у вас отнял. Поеду в Люберцы, к дочери Анжелике.

Прихрамывая, он подошел к книжной полке, вынул книгу «Русские мореплаватели» и, присев к столу, написал на ней: «Старому большевику и старейшему матросу-балтийцу Д. И. Иванову в память о встрече 16 апреля 1954 года в Москве. Исаков». И протянул мне.

С чувством большой благодарности покидал я квартиру военачальника.