Я — матрос «Гангута»!

«В ночь на 18 ноября[12] на броненосце „Император Павел I“ по инициативе товарища Марусева и моей было созвано собрание в броневой палубе всех активных работников среди моряков. В 2 часа ночи на собрание явилось до 130 человек. Кроме того, у орудий, пороховых погребов, винтовок, на телеграфе, у машин и в походной рубке были поставлены свои люди. Ключи от погребов, где хранились револьверы, были в наших руках. По радиотелеграфу была установлена связь с „Гангутом“, телефонную связь держали с броненосцами „Андрей Первозванный“ и „Цесаревич“. Там в эту ночь тоже происходили собрания. Мы должны были решить: присоединиться ли к „Гангуту“ и поднять всеобщее восстание идя пожертвовать командой „Гангута“ и выждать более удобного момента? Мнения разделились. Мое предложение — немедленно приступить к активным действиям, уничтожить офицерский состав и поднять всеобщее восстание — было большинством отвергнуто. Принято предложение товарища Марусева: выждать, установив тесный контакт с Кронштадтом и петроградскими организациями. Свое решение мы передали на другие корабли. Однако тут же написали воззвание: оказывать активное противодействие при арестах…

В 5 часов утра собрание разошлось. Команды на кораблях были наэлектризованы. Можно было ожидать дезорганизованных выступлений. Однако уже к вечеру 19 ноября повстанцы на „Гангуте“ были арестованы…

Неудачная попытка восстания, однако, не парализовала нашу работу, наоборот, усилила ее…»[13]

Во-вторых, авторы статьи явно умаляют роль большевистской партийной организации на «Гангуте», хотя и признают ее существование. Статья создает впечатление, что партийная организация корабля была пассивным наблюдателем происходящего. Слов нет, большевики были против восстания на одном корабле. Но когда оно началось, они вынуждены были его возглавить. Теплилась надежда, что выступление «Гангута» поддержат матросы других кораблей.

Сила большевистской организации состояла в том, что она была крепко связана с матросскими массами корабля, хорошо знала их настроения, а организация пятерок позволяла оперативно воздействовать на ход восстания, на преодоление стихийности выступлений.

Конечно, к тому времени партийная организация линкора еще не осуществляла всех уставных функций внутрипартийной жизни, в частности она не рассматривала вопросы приема в партию. Не могу сказать, по какой причине — то ли по упущению руководителей, то ли по соображениям конспирации. Однако сказанное не дает основания для недооценки большевистской деятельности на корабле. У нас были большевики, вступившие в партию еще до призыва на флот. Их возглавлял В. Ф. Полухин, член ленинской партии с 1909 года, впоследствии вошедший в историю как один из двадцати шести бакинских комиссаров, павших от рук английских интервентов. Он создал подпольную социал-демократическую организацию большевистского направления, в которую входило вместе с сочувствующими не менее 50 человек.

Непонятно, кого конкретно имеют в виду авторы статьи, когда говорят об анархистско-эсеровских элементах, толкавших команду к открытому неповиновению. Матроса Мижлюлю? Так его взгляды большевики всегда опровергали. И он в конце концов был разоблачен как изменник и предатель. Большевики выводили на чистую воду и других анархистов. А что касается Григория Ваганова, Франца Янцевича, Павла Мазурова, Ивана Андрианова, то это были люди с чистой совестью, подлинные революционеры. Они в чем-то ошибались, порой проявляли излишнюю горячность, но в смелости и честности, в преданности делу революции им не откажешь.